Танец на цыпочках (СИ)

Она положила руку ему на грудь, и ладонь ушла в зияющую темноту. Пальцы рассеянно касались обугленных рёбер. Она смотрела ему в глаза, и будто её собственная грудь не горела и не вминалась под весом кипящего камня всякий раз, когда она видела его смертельную рану.

— Ты нужен Мев любым. Она согласна на тебя всякого, понимаешь? Ей больше не больно, и она не совсем не боится за тебя, — соврала она, — ты только возвращайся к Мев. Теперь у тебя есть дом. Весь клан Людей Тени — теперь твоя семья.

— Ладно.

Целитель поцеловал её макушку и вышел. Всё, совершенно всё, о чем он мечтал, начало сбываться.

========== 15. Мертвец и Самозванец ==========

Комментарий к 15. Мертвец и Самозванец

Трек: Агата Кристи - Второй Фронт

¹ En on míl frichtimen — Тысячеликий бог

² Minundhanem — наречённая/-ый возлюбленная/-ый, священный союз

³ On ol menawí - связанный с Тысячеликим богом

⁴ Renaigse — чужак

5 надайг - чудовище, Хранитель острова Тир-Фради

6 dob anem shadi - чёрная тень души

В плоском низком небе собирались густые и бесплодные тучи, такие же, как и скудные земли под ними. Катасах сидел на жухлой траве у вялого источника ядовитой воды и думал. Всякий раз, как он вызывал в памяти образ Константина, он распадался, закрывая печальные глаза, но целитель знал наверняка, — молодой человек здесь. Его нужно искать иначе, чем это было привычно, иначе чем путями, дарованными en on mil frichtimen¹. Мев рассказала достаточно, чтобы Катасах поспешил его найти и увидеть своими глазами, подтвердить в своих догадках. Ну или получить опровержение.

Ещё Катасах по-настоящему испугался. Словно колючий червь, страх выедал его силы и втаптывал в мёртвую землю упрямый настрой. Если Константин рассоздал самого en on mil frichtimen, ему ничего не будет стоить уничтожить и Катасаха. Что ему какой-то мертвец? Именно сейчас, когда он, вопреки смерти, наконец обрёл свою minundhanem², когда сумел создать стройный и понятный всем план по восстановлению хотя бы некоторых земель, тотальная гибель была бы очень некстати. Он быстро вытер глаза.

Это он, Катасах, во всём виноват, ему и разгребать последствия. Вытаскивать Константина из нелогичной и непонятной передряги, в которую он попал, и в которую потащил за собой целый остров со всеми его обитателями. Целитель провёл пятерней по лицу и поджал губы. Надо пытаться и делать всё, что только можешь, пока можешь. Потому что неизвестно, в какой момент ты перестанешь быть.

Он вспоминал, как Константин вошёл в его жизнь. Сначала Айден нехотя докладывал о некой де Сарде, что ищет аудиенции Учителя. Спустя время от других вождей Катасах узнал о её деяниях, и уже заинтересовался сам.

Когда она вошла в его хижину скорыми мальчишескими шагами и жёстко, почти по-мужски, пожала руку, де Сарде даже казалась выше. Целитель думал, что много видел за долгую жизнь, но on ol menawi³ в одежде renaigse⁴, на тонких плечах которой лежат все беды мира… Катасах улыбнулся. Таким он знал только Винбарра: целеустремлённым, полыхающим, раздражённым и очень уставшим.

«Наверное, её плохо кормили, девочка совсем худая и бледная», — думал целитель, разглядывая её субтильную фигурку, — «а руки как будто воинские. Глупые, безобразно глупые renaigse, такие девочки не для боёв рождаются…»

Анна говорила слова и нервно одёргивала плащ, а он читал «мой minundhanem умирает, пусть я умру, только не он! Катасах, я всё отдам!». Такая молоденькая, лишённая детства, будто сама себе чужая. Определённо, он не мог ей отказать. Да и взыграли амбиции, ибо не было той болезни, что не отступила бы перед Катасахом…

И вдруг перед его внутренним взором появился Константин. Такой же, каким Катасах его видел в их последнюю встречу, но на этот раз слепые глаза как будто в упор смотрели на целителя, а рот безмолвно двигался, задавая вопрос.

Целитель занервничал.

«Где ты, мой мальчик?»

«В деревне, откуда ты забрал меня».

Катасах вздрогнул и очнулся. Нужно было спешить. Инстинкт говорил, что времени немного. И Катасах побежал в Новую Серену.

***

Отовсюду веяло пустотой и распадом. Целитель крутил головой, пытаясь угадать, услышать, унюхать Константина. Взгляд ни на чём не останавливался. Вдруг с угла площади перед главной хижиной renaigse ему в лицо ударил страх. Что-то неуловимое, чёрное и злое словно влепило пощечину по бесплотной щеке.

— Даже так, — удивился лекарь и медленно пошёл в ту сторону. Когда он увидел золотые глаза печати де Сарде на хижине, у него не осталось сомнений.

Сначала он завяз кулаками в двери, и очень расстроился. Потом начал подгонять себя, воображая, как страдает земля, пока бедный Константин потерян, сердит и возможно несчастен, по его, Катасаха, милости. И именно в этот момент его кулак наконец обрёл плоть и с силой грохнул о мёртвое дерево. Никто не ответил. Целитель стоял на опустевшей улице и барабанил в дверь, за которой был Константин.

— Тук-тук-тук! Свои! — горланил он.

Дверь не открывалась долго. Изнутри не было ни малейшего знака чьего-либо присутствия.

— Открываааай, Константин! Катасах пришел!

— Я тут еще немножко покричу, ты главное впусти меня!