Танец на цыпочках (СИ)

Блеск. Свист. Серп. Холодный и чистый. Косой взлёт, направленный к горлу. …направленный в сторону уверенной рукой Катасаха — прочь от горла застывшего Константина.

Внезапное тепло его руки заставляет вздрогнуть.

— Мев, не надо. Ты же можешь — не делать. Не делай, Мев.

Весь водоворот бурлящего неистовства обрушивается только на него. На него одного. Чёрный-чёрный пугающий и слепой взгляд вперивается в Катасаха, и солнце его лучистых глаз угасает.

То, что было Мев, кричит, исторгая воплощённый ужас самого Рассоздания.

Константин успевает вжать голову в плечи и отвернуться, закрыв собой Анну, подставляя лопатки колючему острому воздуху.

— Просто доверься, Мев, пожалуйста. Это очень тяжело, знаю, но мне не страшно, и ты не бойся, — он не сводил с неё потухших глаз, а нездешний ветер сдувал его призрачную плоть, и тысячи стылых осколков счищали с реальности слой за слоем, превращали в сыпучую труху всё, к чему бы ни прикоснулись. С Катасаха сходили лоскуты оболочки, которую он с таким трудом воссоздавал, обнажая обгоревшие кости, возвращая его к тому истинному, что он есть.

К тлену.

— Ты обязательно поймёшь, я знаю, Мев. Служение для тебя всегда было важнее самой себя. Такой я тебя и полюбил.

Стены хижины крошились и ссыпались вникуда. Нанчин с выпученными от ужаса глазами выскочил на улицу. Весь их мир снова летел к тенлановой матери. На этот раз — изнутри…

Катасах прикрыл торчащие острые кости свободной рукой и мягко притянул к себе кричащую страшную Мев, чёрную, мёртвую, чудовищно и невосполнимо пустую.

Она вжалась в его грудь, и обломки рёбер прошли насквозь его руку. Чуждые вихри срывали и обращали в ничто того, кто был Катасахом. А он всё шептал:

— Пожалуйста, не нужно. Остановись, Мев, не делай…

Он поцеловал её одними зубами и потерся о её холодную щеку тем, что когда-то было носом.

Серп тяжело звякнул, громыхнув о деревянный настил.

Опомнившись, Мев схватила лекаря обеими руками, не понимая, куда делась плоть, и беспомощно оглянулась на следы свирепого урагана. Катасах осел на пол.

— Нет-нет-нет, что же это, это всё Мев? — её горючие слёзы закапали в провалы под его скулами.

— Посмотри на него, Мев. Он больше не опасен. — Катасах слабо улыбнулся без щёк и губ, — ты ведь можешь всё. Если ты не поможешь им, девочка не сможет жить.

— Ну да, ну да. А ещё накорми Самозванца посытнее и дай воды, — мёртвый король неподвижно стоял у алтаря и наблюдал. Даже Катасах не понял, сарказм ли это, или Винбарр совершенно серьёзен.

— Рад видеть, брат мой, — Катасах протянул к нему истлевшие руки.

— Отрыжка вайлега выглядит лучше, — проскрипел Винбарр, критически оглядывая друга. Они обнялись, и он закрыл глаза.

— Я не дам вам его убить, — тихо сказал Катасах. — Их.

— Это ведь уже было. Да? — Мев не сводит взгляд с Винбарра.

— Было, — Винбарр странно смотрит на Константина и приближается к Анне. — Уже было.

Бледный renaigse³ что-то шепчет, шепчет не переставая.

Мев близоруко уставилась в Константина, прощупывая его до самой земли болезненными иглами невыносимого взгляда: бледное мясо, кости, и никаких следов Самозванца. Разве что слабое омбре. У него нет права голоса здесь. И никакого права ни на что. Его нет вообще.

— А гдеее? Где этот Другой? — сложенная щепотью ладонь словно помогала ей в поиске.

— Радость моя, у нас будет много времени всё узнать, обещаю. Сейчас у его minundhanem времени нет вообще. Совсем. Ты очень нужна ей, Мев.

— Но если он вернётся! Если он дожрет наш остров! Добьёт ещё живых! — запротестовала Мев. Ей было, что терять. Как будто было. Как будто остров был её неотъемлемой частью, ею самой.

— Какая разница, одним трупом больше, одним меньше, — процедил Винбарр, и в ожидании реакции уставился на Катасаха.

— Ведь ты же не такой, брат мой. Убить — легко, ты же знаешь, — как будто мстительные тенланы выглянули из его погасших глаз. — А ты живи. Живи сам и дай жить другим.

— Ах ты говнюк.

— Я значительно хуже, — осклабился Катасах.

— Но Мев не знает. Она не умеет, в конце концов! — Мев взволнованно посмотрела на него. — Живое слишком сложно, слишком неуловимо и непредсказуемо. Мев такое не понимает.

— Здесь всё просто. Надо собрать сосуд, чтобы не упустить уходящую жизнь. Оранжевые нити и кровь. On ol menawi⁴ окропила собой весь путь, и почти ничего не оставила. Нужно что-то придумать.

Хранительница мудрости тёрла лоб и что-то прикидывала, не отнимая ладонь от размолотого до костей плеча Катасаха.

— Возьми мою! — прохрипел Константин. — Возьми мою кровь и отдай ей! Наши врачи уже пробовали переливать кровь от человека к человеку! Правда, есть какие-то признаки, не нанесёт ли это больше вреда, чем пользы. Я не знаю, как это проверить…

— Что он говорит? — Мев обнюхала Константина и снова заглянула в него мёртвыми неподвижными глазами.

— Он говорит, бульоном с него деревня будет сыта до следующей Луны, а остальным хорошо получится удобрить посевы, — беззлобно сострил Винбарр.