Танец на цыпочках (СИ)

— Константин, ну же, мой мальчик. Я уже близко. Ты только держись. Уже хорошо, что теперь он вернулся в поле зрения, — значит ещё жив. Значит ещё способен чувствовать. Значит ещё не всё потеряно, — уговаривал себя Катасах, обмирая от ужасного предчувствия, которое всё росло и начинало парализовывать волю.

Когда отчаяние стало абсолютным, и слышать собственные мысли перестало быть возможным, он остановился и осмотрелся. Темнота заливала холмы вязкой непроницаемой серостью. Хлопья хрупкого растительного тлена мерно покачивались в воздухе, засоряя обзор. Зрение никак не выделяло присутствие Константина. Катасах вслушался. Среди молчания мёртвой природы раздавалось знакомое сердцебиение. Он поспешил туда.

Если бы у него были привычные живому обоняние и дыхание, их оглушил бы запах свежей душистой крови. Кровотечения всегда сопровождали движение жизни, в сторону ли рождения, в сторону ли смерти, — свежая чистая кровь была душой самой жизни.

Сейчас она была разбойником, бессовестно вынимающим жизнь из тела.

И тогда он наконец увидел сгорбленного Константина, за которым плыли и тянулись оранжевые нити, выходящие вместе с жизнью.

— Нет-нет-нет, боги, что же такое… — Катасах с треском дёрнул подол туники и выдавил на него остатки воды для полива.

Он подбежал к Константину и вслушался в сбивчивое хриплое дыхание.

Тот, словно не видя его, переставлял ноги в ломкой траве, иногда останавливался и бережно перехватывал свою ношу.

Катасаху показалось, что молодой человек несёт белоснежного лебедя, укрытого одеялом. Ему показалось. На руках Константина лежала on ol menawi³, Анна де Сарде, Регент Торгового Содружества. Непривычно белая. Белоснежно-белая, в полосах повязок, расцветающих тёмными пятнами ароматно-железной свежей крови.

Целитель потёр переносицу и коротко выдохнул. Всё было Очень Плохо.

— Константин. Я здесь, мой мальчик. Иди ко мне, — голос его был твёрдым и ровным как никогда. Если бы у него были щёки, по ним бы сбежали маленькие слезинки.

Константин, казалось, даже не услышал его. Только чуть мотнул головой, будто отгоняя несуществующую муху.

Катасах подошёл к Константину и смочил куском туники его рот.

— Как давно это случилось? Как давно Анна… без сознания? — в голове Катасаха бил молот, разбивая вдребезги вариант за вариантом спасения уходящей жизни.

Константин ответил не сразу. Он продолжал идти, словно вовсе не слыша вопроса.

— Не знаю, как давно, — говорит он надломленным хрипящим шелестом вместо голоса. — Был полдень. Я не знаю, куда дальше, — Константин кивает на дорогу одним взглядом.

Сердце Анны стучало очень редко. Вернее вздрагивало, цепляясь за жизнь.

Надо было срочно брать себя в руки и помогать этим двоим. Константин был обезвожен, переутомлен, и явно не в себе, и если бы он упал, то встать скорее всего уже не смог.

— Скажи куда. Пожалуйста. Я смогу, я справлюсь, только скажи куда…

— Конечно справишься, обязательно. Просто иди за мной. Возьми правее. Там нам обязательно помогут.

Первый порыв был — выхватить из насмерть сжатых рук лёгкое тело, рвануться в хижину хранительницы мудрости, опережая время, чтобы его мальчик, его Константин, смог перевести дух, и вот он уже протягивает к нему искрящие руки… Но окатив ледяной стеной, его остановила бесчеловечная правильность происходящего. Таков его Путь. Свой Катасах уже прошёл.

Он не раз со смехом наблюдал, как бледнеет и слабеет Данкас, когда вправляет открытые переломы своим детям, и Катасах тогда ещё подтрунивал, мол, ну ты чего скис, мужик, это всего лишь перелом, делов-то. А вот теперь он понял…

— Потерпи, ты только потерпи ещё немного, пожалуйста, потерпи, — сбивчиво шепчет Константин. — Мы справимся, обязательно справимся. Ты только помоги мне, любимая, только помоги. Я буду идти дальше, а ты дыши, ты главное дыши, ты только дыши…

Он поднял воспалённые глаза на Катасаха, впервые посмотрев на него прямо и осознанно.

— Веди. Скорее. Прошу, только скорее. Я могу идти быстрее. Я могу.

— Доверься мне, — Катасах положил на лицо Анне влажную тряпицу, закрывая нос. — Ей нельзя терять лишнюю влагу. Сейчас мы уже дойдём, нам обязательно помогут. Мы объединим усилия. Её колдуны и мои лекари, мы всё сделаем. Думай сейчас о себе.

Почему он не рассказал Мев о Константине раньше! Она поймёт. Она должна понять.

Целитель осторожно провёл ладонью по голове молодого человека. И наконец осознал, — Константин был совершенно один. Не было ни Винбарра, ни того, чёрного. Был только шокированный и слабый от горя мальчишка, бредущий на одном честном слове.

— Сейчас придём, поедим, попьём. Ты наверное знаешь, мы, мертвецы, не едим, а только вдыхаем. Знал бы ты, какие вкусные запахи стоят в нашей деревне к вечеру! Оказывается чистая, живая, вода тоже пахнет…

Константин дёрнулся от боли, когда рука лекаря задела обломок одной из ветвей. Но даже не мотнул головой, опасаясь тратить последние крохи сил на слишком резкое движение.

Катасах старался схватиться за выходящие из Анны нити жизни, собрать их, не дать им пути, но они проходили сквозь пальцы.