Танго с берегов Ла-Платы. История, философия и психология танца

С трудом осилив предыдущий раздел, многие наверняка подумали: что это было? Какой-то бред? Или это я ничего не понимаю? Понять и в самом деле непросто. Последние двенадцать лет жизни Ницше провел в сумасшедшем доме, и не понимал его, кстати, и такой выдающийся мыслитель, как Лев Николаевич Толстой, который писал про «мальчишеское оригинальничанье полубезумного Ницше, не представляющее ничего цельного и связного», который называл его работы какими-то набросками «безнравственных, ничем не обоснованных мыслей». Граф Толстой называл учение Ницше «самым пошлым образом бьющим на эффект писанием одержимого манией величия, бойкого, но ограниченного и ненормального немца». Он считал, что писания эти «ни по таланту, ни по основательности не имеют никакого права на внимание публики».

Как говорится, «придай учености печать тому, чего нельзя понять».

Главное, что можно вынести из написанного Ницше: танец — это путь к совершенству тела и духа. И пусть и в самом деле будет потерян тот день, в который люди ни разу не потанцевали.

Танго — это одна из разновидностей парного танца, и все сказанное «танцующим философом» имеет самое прямое отношение к танго. При этом одни «нормальные» люди говорят, что танго — это песенно-танцевальный жанр, другие — что это стиль жизни, третьи — что это философия, четвертые вообще уверены, что это — сама жизнь. На самом же деле танго — это диагноз. Это болезнь. И, как у каждой болезни, у нее есть свои симптомы: человек начинает мысленно танцевать, прокручивая в голове новые комбинации движений, он оценивает любое пространство в плане его пригодности для танцевальной площадки, у него начинается «ломка», если он не получает хотя бы одну дозу своего любимого танго в неделю, и т. д.

Сколько людей — столько и представлений о том, что такое танго. Каждый приносит в него что-то свое, каждый чувствует танго по-своему. Доходит даже до того, что и марку танцевальных туфель некоторые считают чем-то безумно важным и имеющим прямое отношение к «выстраиванию тела» и «передаче энергии»: якобы те, кто танцует в туфлях для латины или (о, ужас!) в обычной обуви, — это вообще шуты гороховые, а на более поздних этапах — шуты гороховые те, у кого имеется только одна пара туфель (странно, но это обсуждают не только женщины, но порой и мужчины).

Вот и получается, что у каждого — свое танго. И оно действительно — как наркотик. Танго хочется танцевать снова и снова. В танго не существует времени, оно как бы находится в пространстве между прошлым и будущим, и повседневность, какой бы она ни была, при этом отступает. Пусть временно, но отступает. А все потому, что танго обладает удивительной способностью вымывать прочь из души «пыль повседневности», и с ним расстаются только для того, чтобы очень скоро снова вернуться.

Танго — много больше, чем просто танец. Это больше чувство, чем шаги, это больше общение, чем телодвижения <… > Танго — это способ общения, взаимопонимания и самовыражения. Партнерам в танце приходится заново узнавать друг друга. Одним это дается легко, другим — сложнее. В танец мы несем себя самих — со своими страхами, сомнениями, неуверенностью, со своими «скелетами в шкафу» <… > Именно поэтому танго привлекает внимание не только танцоров, хореографов, педагогов, но и философов, искусствоведов, культурологов и музыкантов. А в последнее время психологов и психотерапевтов, которые рассматривают танец как способ преобразования личности человека, включенного в определенный культурный и социальный контекст.

МАКСИМ СТЕПАНОВ, руководитель танцевальной студии

Можно утверждать, что пристрастие к танго влияет на поступки и психологические особенности личности. И изменения тут проявляются не только в процессе коммуникации с другими людьми, но и в познании самого себя, в творческой личностной самореализации.