Таня Гроттер и кольца Четырёх Стихий (СИ)

— ...И поскольку мы всё равно ничего не выясним наверняка, а это наш единственный шанс, предлагаю не создавать проблему хотя бы там, где это возможно! Это, может, и неразумно, но я аксиомой принимаю сказанное Жанной за правду. Это я там была, я с ней говорила, и я считаю, что ей можно верить, — надавила Таня, переводя взгляд с Ягуна на Ваньку. Разбуженный Тангро слетел с его плеча и теперь недовольно зевал, летая по комнате. — Поэтому я рискну.

— Я уже сказал, я тоже, — заверил внук Ягге, кидая извиняющийся взгляд на друга.

Таня обернулась к Ваньке.

— Ничего страшного, если ты останешься, — она серьёзно посмотрела в его васильковые глаза. — Мы понимаем, что без магии ты не можешь просто кинуться во всё это, как раньше. Мало ли что...

Ванька сердито мотнул головой, не дав ей закончить, и оттолкнулся рукой от стеллажа.

— То, что у меня больше нет кольца, ещё не значит, что я совсем не могу помочь вам, не в состоянии защитить тебя или что я стал таким трусом, что соглашусь удобно сидеть на диванчике в гостиной и любоваться в окошко, как вы двое расшибаете себе головы снаружи! — задето выпалил он, и сердце Тани благодарно сжалось. — Куда бы вы не собирались, я всегда был с вами и никогда — ни разу в жизни! — об этом не пожалел. И сейчас я вас тоже не брошу, — в подпрыгивающем голосе Ваньки различалась такая смесь упёртости, решительности и обиды, что у Тани к горлу подкатил комок, и она моргнула, кидая взгляд в сторону.

— Ребят, моё сердце сейчас не выдержит и разорвётся. Какой трогательный момент, и всё как в старые добрые времена. Я такой чувствительный, давайте обнимемся! — придуриваясь, разрядил обстановку Ягун, устремляясь к ним с широко раскинутыми руками.

В порыве сентиментальности он не заметил растянувшуюся поперёк прохода обугленную лавку и, перецепившись через неё, грохнулся оземь, смахнув на себя стопку макулатуры.

Таня с Ванькой расхохотались.

— Ну, так мы летим? — сдувая с лица пять способов приготовления лягушачьей икры, нетерпеливо поинтересовался с пола Баб-Ягун.

Таня вопросительно покосилась на Ваньку. Маечник, взъерошив светлые волосы, кивнул.

— Только потом не говорите, что я вас не предупреждал, — вздохнул он и, прекращая дальнейшие дискуссии, первым стал пробираться к двери.

Тангро, кружащий по комнате, сменил направление и полетел за хозяином. Баб-Ягун вскарабкался на ноги и деятельным зайчиком поскакал через кучи хлама следом за ними.

Таня тоже двинулась было к выходу, но ведьму не пустил некстати зашевелившийся в ней женский ген визуального порядка (потому что наводить порядок истинный, который начинался сразу за чертой перекладывания предметов с места на место и уже требовал навыков вытирания пыли и далее по бытовому списку, она терпеть не могла). Рассыпанные Ягуном по всей округе пергаменты и листы бересты, собственно, не особо выделялись на общем фоне хаоса, царящего в комнате, но всё же хотелось прибраться здесь хотя бы за собой — тем более, что особых усилий это не требовало.

Таня пробормотала восстанавливающее заклинание, отослав две соскользнувшие с перстня Феофила Гроттера зелёные искры в разных направлениях. Одна из них заставила разбросанные Тангро котлы с тихим позвякиванием снова построиться аккуратной пирамидой возле стены. Вторая искра сдула с пола разлетевшиеся записи, и те, взмыв в воздух, плавно опустилась на надлежащее им место, снова образуя аккуратные стопки.

Удовлетворённо и чуть-чуть самодовольно улыбнувшись, Таня уже повернулась к захламленному столу спиной, когда краем зрения заметила на полу ещё один, почему-то не захваченный заклинанием листок. Решив, что бытовые чары, как это периодически случалось, дали сбой, Таня нагнулась и подняла его, намереваясь положить к остальным.

Гроттер без особого любопытства заглянула в листок, ожидая увидеть там очередную инструкцию по снятию порчи или рецепт зелья от морщин на основе молодильных яблок. Взгляд её скользнул по первой строчке: «…зря бросила Скаредо. До абсурда смешно, что всего один человек может…»

Заинтересовавшись, Таня уже внимательнее пригляделась к попавшей к ней в руки записи. Судя по всему, она была не из той же серии, что и другие заметки, находящиеся в стопках. Если бесчисленные рецепты и советы были написаны на бересте и пергаменте, то Танин лист казался вполне обычным, разве что чересчур тонким и пожелтевшим, из чего ведьма заключила, что провалялся он в этой комнате, по крайней мере, не меньше полувека и, судя по оборванному краю, когда-то являлся частью чьего-то дневника. Почерк был кругловатым и явно женским, но, глядя на то, как подскакивают буквы в строчках, у Тани Гроттер возникло ощущение, что писавшая в дневнике девушка (или женщина) либо была чем-то очень рассержена, либо расстроена. А одно, как известно, не исключает другого.

Таню охватило любопытство. Ей почему-то казалось, что она раньше уже где-то видела эти тесно липнущие друг к другу строчки, непостоянные буквы и грамматически правильно гнущуюся кочергой прописную «р». Вот только вспомнить бы, где.