Таня Гроттер и кольца Четырёх Стихий (СИ)

Сдвинувшись немного вправо — так, чтоб тусклый солнечный свет, еле добирающийся сюда сквозь узкое окно и проходы, теперь падал на лист в её руках, — Таня углубилась в чтение.

«…зря бросила Скаредо. До абсурда смешно, что всего один человек может заставить тебя хотеть вернуться туда, откуда ты полгода пыталась исключиться вопреки всем родительским связям! А то мало того, что первая светлая ведьма в семье за несколько поколений (глядите-ка, а что это за белая ворона на нашей генетической свалке гребётся?), так ещё, упаси Древнир, не доучиться в школе, в основании которой принимали участие наши славные предки! Уф. Но (неужели?!) даже мамочкиного авторитета навечно не хватило. Ну не нравится мне там, НУ НЕ НРАВИТСЯ, что сложного в этих словах, чтобы... Впрочем, всё это я уже раз миллион писала. И вот я такая счастливая с чемоданом наперевес переступаю порог Тибидохса — и всё, пока, нервы, прощайте! Порядки Скаредо мало переносимы, но там, по крайней мере, ко мне не набивались в герои-любовники павлины с хронической передозировкой самоуверенности, умноженной на галлон самовлюблённости. Однако, надо было видеть его лицо, когда я заявила, что скорее лягушки утопятся в Тибидохском рву, чем я буду с ним встречаться! Только ради этого стоило терпеть его мансы — он-то был совершенно уверен, что я ему и возразить не посмею. Ещё и меня дурой назвал! Хмырь! Да не стоял бы напротив Сарданапал, я бы ему продемонстрировала, насколько я дура по сглазам. И что девчонки в нём находят? Носятся за ним с плакатиками, приворотные зелья в чай подливают, а он и рад! То есть вот он стоит такой “Девочки-ведьмочки, кому из вас расписаться вечными чернилами на груди?” (и расписывается, РАСПИСЫВАЕТСЯ!!!), а вот он отворачивается и на весь стадион мне... Нет, я сейчас перо сломаю.»

На этом откровения обрывались, хотя строчки были так налеплены друг на друга, что на листе все ещё оставалось свободное место. С некоторым разочарованием оторвавшись от чтения и, после повторного оглядывания пола убедившись в том, что если оставшаяся часть дневника где-то и сохранилась, то не здесь, Таня вздохнула. История, признаться, уже начала её интриговать.

Из-за стеллажей раздались недовольные голоса Ваньки и Ягуна, которые наконец-то перебрались через все баррикады, обернулись и обнаружили, что кого-то не хватает.

— Я здесь! Сейчас иду! — отозвалась Таня, поспешно хлопнув фрагмент дневника поверх всей прочей дребедени, которой были исписаны стопки бересты. Посочувствовав неизвестному автору — которая, скорее всего, уже была весьма преклонного возраста ведьмой и жила где-нибудь на Лысой горе в окружении внуков и правнуков, — решительно направилась к выходу.

По пути Таня задержалась ещё раз, чтоб художественно вложить всё ещё зажатую у неё в руке рубиновую серьгу в раскрытую каменную ладонь расколотой пополам статуи (и не поленился ведь кто-то её сюда дотащить из самого школьного сада!). Ванька решил, что деньги ему не нужны; Таня же решила, что чужого ей не нужно тоже — пусть и заманчиво дорогого. Она бы никогда не стала продавать камень, не считая себя в праве да и просто разумно не рискуя полноправно распоряжаться этой вещью — некоторые предметы в магическом мире были очень привязаны к своим первым владельцам и могли ощутимо возразить против новых. Как украшение же серьга была хоть и красива, но совершенно бесполезна за неимением своей пары. «К тому же, у меня даже уши не проколоты. Куда я её цеплять буду? В пупок, по стопам Гробыни, что ли?» — иронично прикинула ведьма и распрощалась с рубином в серебряной оправе с куда меньшим сожалением, чем с записью из чьего-то дневника до этого.

Ванька и Ягун ждали Таню уже за порогом.

— Ты чего так долго? Заблудилась, мамочка моя бабуся? — сердито накинулся на Таню Баб-Ягун.

Ванька живо остудил его, и они втроём, напоследок окинув необычную комнату-чулан взглядом, вышли в пустой холодный коридор, с негромким стуком притворив за собой дверь.

====== Глава 14. Скаредо ======

…Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город. Исчезли висячие мосты, соединяющие храм со страшной Антониевой башней, опустилась с неба бездна и залила крылатых богов над гипподромом, Хасмонейский дворец с бойницами, базары, караван-сараи, переулки, пруды… Пропал Ершалаим — великий город, как будто не существовал на свете.

(с) М. Булгаков, «Мастер и Маргарита»

— Первым делом, нам нужно утеплиться, и под «утеплиться» я подразумеваю — глобально! Надевайте на себя всё, что на вас ещё не надето! — в порыве вдохновения тарахтел Ягун, пока троица друзей быстро шла по пустым, продуваемым коридорам школы в направлении Жилого этажа. Судя по всему, внук старой богини соскучился по приключениям и сейчас вовсю предвкушал свой экстремальный «мальчишник».