Таня Гроттер и кольца Четырёх Стихий (СИ)

— Поэтому я дотянулся по нашей связи до Жанны, позвал её. Я знал, что они с Леной тут же примчатся, когда поймут, что что-то не так, и успеют вытащить Ваньку — так, собственно, и случилось. Я, правда, не рассчитывал, что сам до этого момента доживу. Как я и сказал тебе когда-то: обломок косы должен был убить меня мгновенно.

Таня медленно выпрямила спину, сильнее вцепившись пальцами в края кровати.

— Ты хочешь сказать, — членораздельно уточнила она, — что ты ранил себя обломком специально?!

— А ты правда поверила, что некромаг может вогнать себе в ногу один из самых опасных для него артефактов случайно? — насмешливо протянул Глеб. — Нас и не в настолько тесных пространствах сражаться учили. Если бы я был настолько неуклюжим, я бы не дожил даже до нашей первой встречи.

— Но ты говорил…

Глеб с вызовом вскинул подбородок.

— Ну, говорил!

И, не оставляя Тане повода для сомнений, невесело усмехнувшись, добавил:

— Я изменил свой план, решил встретить неизбежный финал прямо там и тогда, пока, под влиянием адреналина, у меня ещё доставало смелости принять свою заслуженную судьбу и сказать Лигулу огромное «пошёл ты!» Я хотел исправить всё, вытащить Ваньку и убить себя. Разрази громус!

Сухая молния треснула под потолком магпункта. Бейбарсов удавом уставился на Таню.

— Почему ты мне этого не сказал?

У Тани внутри нарастала революция, но она её упорно душила.

Глеб мотнул головой.

— Не посчитал нужным.

Всё. Плотина внутри ведьмы рухнула и поток раздражения с воинственным рёвом вырвался наружу.

— «Не посчитал нужным»?! То есть, по-твоему, это была не достаточно важная для меня информация? По-твоему, для меня не имело значения, поранился ты, пытаясь убить человека, которого я люблю, или в попытке совершить гребаное настоящее самоубийство?!

Таня подскочила с кровати, ощущая себя довольно странно. С каждым новым словом тон её всё повышался, и она с лёгким изумлением осознала, что начинает закатывать Бейбарсову форменный скандал, достойный былой Зализиной, но затормозить себя уже не могла — слишком много накопилось в ней и требовало выхода, в противном случае грозя растерзать на части её саму.

— А какая разница? Я в любом случае умирал! — раздраженно оборвал её Глеб, вслед за ней рывком поднимаясь на ноги.

— И даже на краю могилы продолжал мне врать! — взвизгнула Таня и, в бессильной злобе топнув ногой, ехидно спохватилась: — Ах да, ты же не врёшь: ты просто ни Лигула никому не говоришь! Я не понимаю, не понимаю, что сложного в том, чтоб открыть рот и сказать, как всё есть на самом деле! Почему, Чума тебя побери, нельзя было просто рассказать всю правду?!

Их с Глебом разделяло около трёх шагов, но судя по громкости крика, между ними простиралась как минимум стометровая пропасть, а докричаться до Бейбарсова было делом жизни и смерти.

— Да потому же, почему я и пытаться не стал оправдаться перед тобой за то, как поступил с Наташей! Потому что тебе гораздо проще не любить меня, имея на то на одно весомое основание больше, в котором, судя по тому, как ты цеплялась за каждое, ты отчаянно нуждалась! — сорвался Глеб. — И с тех пор, как променад на тот свет прочистил мне мозги, я тебя в этой инициативе исключительно поддерживаю!

Таня Гроттер с детства была не из робкого десятка и за словом в карман никогда не лезла — но сейчас просто потеряла дар речи. Не найдя, как иначе выразить свои чувства, она сорвалась с места и, проскочив разделявшее их расстояние в три шага, влепила явно не ожидавшему этого Бейбарсову хорошую пощёчину.

Правая рука, ударившись о совсем не резиновую скулу бывшего некромага, страдальчески заныла, но Тане было не до того сейчас.

— Какой же. Ты. Невыносимый! — сквозь зубы прошипела она.

Глеб посмотрел на неё сверху вниз, шевельнул челюстью и медленно, вымученно-спокойно произнёс:

— Какой есть. Можешь бить меня, пока не полегчает.

И тут же получил ещё одну оплеуху, на этот раз по другой щеке. И ещё одну. И ещё.

Таня била зло, наотмашь, по удару за всё: за кровь Вепря, за шантаж, за все лукавые полуправды, которыми он пичкал её много лет подряд, за зеркало Тантала… «Вот тебе, вот! Ты каждый заслужил!» — мысленно кипела она, в запале толкая его ладонями в грудь (Бейбарсов пошатнулся, но устоял).

Рука снова взметнулась, но замерла в воздухе. Запал как-то разом кончился, и Таня почувствовала себя порядком разбитой, как будто только что ещё раз сразилась с Ростовой. Ведьма, ещё тяжело дыша от охватывающего её мгновение назад гнева, уставилась себе под ноги, затем, сквозь завесу из сбившихся на лицо курчавых прядей, на Бейбарсова.

Тот снёс её гнев, даже не попытавшись заслониться. На его щеках горели красные следы от Таниных ладоней — да уж, что ни говори, а рука у Тани Гроттер оказалась не из лёгких. По правой скуле тянулась красная кровоточащая полоса — видимо, Таня зацепила её ногтем.