Таня Гроттер и кольца Четырёх Стихий (СИ)

— Я не сняла кольцо, потому что не придумала, куда ещё его деть.

— И потому, что оно мне нравится, — неопределённо качнув головой, прибавила она.

— Ещё я могла бы ответить, что оно с меня просто не слазит, но… — Таня без особого усилия демонстративно сдвинула обод кольца вверх-вниз по пальцу.

— Ты издеваешься?

Не спеша подходя к подоконнику, Таня скорчила гримасу картинного возмущения:

— Нет!

Ведьма остановилась перед бывшим некромагом, сунув руки в карманы штанов. Повисла тишина, в которой за окном щебетали птицы. Ветер едва колыхал полупрозрачные длинные занавески.

— Знаешь, Таня, я до смерти хочу сейчас поцеловать тебя, — пристально разглядывая её, произнес Глеб. — Но я должен знать, что я могу это сделать.

Таня приподняла брови.

— Раньше ты не спрашивал разрешения.

— И зря, — резонно заметил Бейбарсов.

— Но тогда я бы и не разрешила.

Глеб поднялся на ноги, и теперь они стояли почти вплотную друг к другу. Бывший некромаг пытливо сузил глаза.

— А сейчас?

— А сейчас я прошу сама, — негромко выдохнула Таня, не отпуская его взгляда и чувствуя, как всё быстрее начинает колотиться сердце. — Поцелуй меня.

От него «холодно», «колюче» пахло мятой и хвоей — Таня стояла так близко, что могла уловить тот самый еле-слышный запах его одеколона, который так сбил её с толку в Скаредо. Хотелось закрыть глаза и закутаться в него, как в одеяло. Глеб коснулся её щеки, погладил ладонью, и Таня смежила веки, чуть повернув лицо в ту сторону. Медленно, он склонил голову и поцеловал её.

…И сразу же отстранился. Таня, инстинктивно потянувшаяся за ним, стряхнула с себя блаженное полузабытье и громко фыркнула.

— И это всё, что я получу? Один поцелуй?

— Это всё, о чем ты попросила, — хрипло напомнил Бейбарсов, водя большим пальцем по её щеке.

— Ты осторожничаешь, — улыбнулась ему ведьма.

— Не хочу ничего испортить.

Таня вздохнула и за футболку потянула его к себе.

— Тогда замолкни и целуй меня.

Уговаривать Бейбарсова не пришлось. Его губы скользнули по её губам, пальцы запутались в волосах. Таня обвила руками его шею, вжалась в его тело своим, и Глеб обнял её — худую, костлявую, — почти вцепился, подтянул вверх, так что какое-то время ей пришлось балансировать на носках. Эти поцелуи были совсем не похожи на первый, и Таня едва могла совладать с дыханием, даже когда его губы соскользнули на её щеки, скулы, шею. Всё её тело как будто вибрировало внутри, и казалось, если она отпустит Глеба и посмотрит на свои руки — они будут дрожать. Она так долго запрещала себе любить его, что сейчас, когда столько лет накапливающиеся, крепнущие в её душе чувства наконец получили свободу, они едва не сбили её с ног, едва не разорвали сердце, перелившись через край. У Тани подкашивались колени, и если бы Бейбарсов, отвечая на её жадные поцелуи и вслепую оттесняя её назад, не прижимал её к себе так крепко, она бы упала.

Каменная стена магпункта вдавилась Тане в спину, и ей показалось, что температура в помещении разом подскочила на десяток градусов.

— Ну как там твои благородные порывы? Ещё считаешь, что мне не стоит быть с тобой? — насмешливо полюбопытствовала взъерошенная ведьма, переводя дыхание.

Глеб, чья грудная клетка поднималась и опускалась под футболкой ещё быстрее, чем у неё, едва-едва отстранившись и упершись одной рукой в стену, замотал головой, сдаваясь. Таню разобрал смех, и Бейбарсов, заразившись, тоже издал пару смешков, между ними вырвав у Тани ещё один быстрый поцелуй.

— Я люблю тебя, — с закрытыми глазами промурлыкала Таня, скользя веснушчатым носом вдоль его щеки. — Какой кошмар! Я правда по уши в тебя влюблена.

— Неописуемый ужас, — с блаженной улыбкой согласился Бейбарсов, снова припадая к её шее с энтузиазмом новообращенного вампира.

К тому времени, как Таня с Глебом нашли в себе силы отцепиться друг от друга, солнце уже изменило своё положение и теперь попадало в магпункт косо, выхватывая яркими пятнами света только отдельные участки обители Ягге, как прожектор выхватывает в театральной постановке только действующую часть общей сцены. Через распахнутые рамы кроме звуков разнообразной живности, преимущественно птичьей, теперь доносились ещё и неразборчивые голоса вместе с задорными воплями богатырей-вышибал — похоже, свадьба из-под прохладных сводов замка перенеслась в Тибидохский парк, и Усыня, Горыня и Дубыня решили по этому поводу станцевать, а заодно и спеть. Слоновий топот и звуки, похожие на брачные призывы оленя в случае, если вышеуказанное благородное животное использовало бы рупор, прилагались даже на уровне окон магпункта.

Таня сидела на одной из коек. Бейбарсов, по-свински не сняв ботинок растянувшийся вдоль белоснежного покрывала, уложил голову ей на колени, и ведьма рассеянно перебирала его угольно-черные пряди, наблюдая за бесчувственной Наташей.

— Что с ней будет? — задумчиво протянула она.

— Если она очнётся? Ничего хорошего, полагаю, — пробормотал Глеб. Видно было, что ему сейчас не особо хотелось разговаривать на эту тему. — Старухин дар уничтожен вместе с её собственной магией — ты вытянула из неё всё. Очнётся она обычной лопухоидкой.