Таня Гроттер и кольца Четырёх Стихий (СИ)

— Это был кофе в постель? — тем временем ехидно уточнила Гробыня.

— Целая кофемашина в джакузи! — с оттенком чёрного юмора заверил её Бейбарсов.

— О-о, Пинайсусликов, да ты некроромантик! Гроттерша с тобой хоть до конца этой недели доживёт? А то меня беспокоит ход твоих мыслей!.. Хотя вы оба то ещё пособие для начинающего психиатра.

— Склепова, ты там, вроде, спала? Вот и спи, пока можешь! А то бессонные ночи не за горами! — не удержалась Таня.

— В смысле? — насторожилась Гробыня, сузив разномастные глаза.

— Мышки на суку повисли! — с удовольствием вернула ей Гроттер её же поговорку.

Она пересекла комнату и, поймав лицо Глеба ладонями, быстро его поцеловала, увернувшись от уже потянувшихся к ней рук.

— Прогуляемся? — улыбаясь, предложил Бейбарсов.

— С удовольствием! — красноречиво покосившись на Гробыню, согласилась ведьма.

Заново выудив из чемодана длинную вязаную кофту и натянув ту поверх майки — на Буяне этим утром слегка похолодало, но, слава Древниру, в этот раз вполне естественным образом из-за разгулявшегося на море шторма — она тут же направилась восвояси из комнаты, буксируя бывшего некромага за руку. Дверь хлопнула за их спинами, оставляя вдруг вспомнившую о чем-то Гробыню судорожно рыться в своей записной книжке.

Тибидохский парк в это утреннее время оказался почти безлюден. Было пасмурно. Ветер шевелил кроны деревьев, донося с побережья рокот волн, крики чаек и сильный запах соли. Таня и Глеб медленно брели по узким аллеям, Таня то и дело по дурацкой привычке срывала листья с растущих вдоль дорожек кустов, мяла в руках, пока ладони не начинали пахнуть травой, а затем роняла разорванные зеленые кусочки на мелкий гравий под ногами.

— Ну и? Как прошло с Ванькой? — щурясь на купавшихся в пыли воробьев, негромко поинтересовался Бейбарсов.

Таня, запахнув кофту, сложила руки на груди и жалобно глянула на него. Вчера она была не в настроении давать Бейбарсову развернутые комментарии, ограничившись только тезисом, что разговор состоялся и по итогу беспокоиться не о чем.

— Довольно неплохо, вообще-то. Очень по-взрослому, — вздохнув, скривилась Гроттер. — Лучше бы он на меня наорал, или предъявил какие-то претензии, или ещё что в этом духе. Тогда я бы могла на него попросту разозлиться и не чувствовать себя виноватой.

— Ты здесь ни в чём не виновата, — нахмурился Глеб. — В чьих-то чувствах вообще никто никогда не виноват. Безмерно жаль, конечно, но нельзя просто выбрать и записать в еженедельник, к кому какие эмоции испытывать сегодня, завтра и через год.

— Ага, вот именно, — мрачно согласилась Таня. — Именно так он и сказал.

Она сорвала с раскидистого смородинового куста, усыпанного мелкими красными ягодами, ещё один лист и, скатывая его между ладонями в шарик, вспомнила свой вчерашний разговор с Ванькой.

По причудливому стечению обстоятельств, с Ванькой она столкнулась в той самой Древнировой Комнате Для Выяснения Отношений, где Таня когда-то, будучи временно переведенной на Тёмное отделение, случайно подслушала ссору Поклёпа с Милюлей. Ванька погнался за вырвавшимся и решившим немного пошалить Тангро, после пятнадцати минут головокружительных пикировок по замку залетевшем в открытую дверь той самой комнаты, а Таня, как раз поднимаясь по лестнице в смутном желании наткнуться на бывшего мага, услышала доносящийся оттуда шум. Вошла она в тот момент, когда Маечник наконец поймал бунтующего дракончика и, запыхавшись, по-доброму ворчал на него, поглаживая между сжатыми одной рукой крыльями. Тангро в ответ недовольно фыркал и выдыхал клубы дыма.

Как и предсказывала Таня, неожиданностью для Ваньки её слова не стали. С рвущим сердце печальным выражением васильковых глаз он молча слушал её, в то время как ведьма, прерываясь и ища правильные фразы, пыталась объяснить ему весь спектр своих сложных чувств за прошедшие четыре месяца, а в особенности за эти последние злосчастные недели на Буяне.

— Тань!.. Ты же в курсе, что ты не должна оправдываться передо мной за то, что больше меня не любишь? — в конце концов мягко прервал её мучения Ванька. Он сидел напротив ведьмы в старом темно-зелёном кресле, наклонившись вперед и ссутулив спину.

— Да нет же, я!.. — Таня на диване бессильно уронила руки, отводя в сторону взгляд и глотая ком в горле. — Я люблю тебя, я всегда тебя любила, просто…

— Просто не так, как его? — подсказал Ванька.

— Совсем не так, — подавленно призналась Таня, снова замерев взглядом блестящих зелёных глаз на Ваньке.

Валялкин кивнул. Переплетя пальцы своих рук, он несколько мгновений пристально изучал их.