Таня Гроттер и кольца Четырёх Стихий (СИ)

— Эй, Танька, ну перестань реветь! А то твой дед сейчас проснётся и начнёт отчитывать за позорящую честь Гроттеров сентиментальность, — пошутил он. — Или обвинит меня в том, что из-за меня расстроилась его любимая внучка, и нашлёт какой-нибудь пинательный запук сроком действия лет на триста! Знаю я его.

Таня прерывисто засмеялась, одновременно шмыгая носом и вытирая глаза и щёки ладонями.

— Не нашлёт. Он уже отворчал свою дневную норму на Глеба, так что ты до завтра в полной безопасности.

— Ну, хоть где-то повезло!

Солнце грело ей затылок, Тангро на шкафу озадаченно поворачивал треугольную мордочку на длинной шее то так, то этак, разглядывая происходящее внизу. Ведьма колебалась некоторое время, решая, стоит ли ей озвучивать то, что весь сегодняшний день сидело в ней небольшой, но неприятной и постоянно напоминающей о себе занозой. Потом, не выдержав, всё же выдохнула:

— Всё теперь кажется как будто напрасным. Всё, через что мы с тобой прошли, чтобы не потерять друг друга. Все жертвы, все клятвы, все испытания… И ради чего? — слабым голосом спросила она. — Ради чего, если в итоге мы всё равно не вместе?

— Это так угнетает: бессмысленность, — глухо закончила Таня, медленно оглядывая комнату с потрёпанной мебелью и пыльными розовыми портьерами на единственном окне. — Заставляет думать, будто я поступаю неверно. Будто я ошиблась.

Ванька покачал головой.

— А ты чувствуешь, что ты ошиблась?

— Нет! — тут же убежденно опровергла Таня, снова переведя на него взгляд, и тихонько добавила: — Прости. На самом деле мне кажется, как будто это одно из самых правильных решений, которые я приняла в жизни. Одно из самых тяжелых — но правильных.

— Ну, ты только что сама ответила на свой вопрос, — улыбнулся Ванька. — Кроме того, я решительно не согласен с «бессмысленностью»! Любовь у нас, может, и не выгорела, зато дружбе уж можно позавидовать!

Таня, у которой отлегло от сердца — она не хотела терять Ваньку, ни за что! — улыбнулась ему в ответ.

— Да, дружба у нас на этой грядке выросла мировая! Навсегда.

— Даже не сомневайся. От некого упертого барана в желтой майке, который съел целый супермаркет, ты вовек не избавишься! — пошутил Ванька. — И Бейбарсов может сколько угодно корчить кислые мины по этому поводу. С удовольствием посмотрю!

— А если тебе нужно знать наверняка, правильно ли ты поступаешь, оставаясь с ним… — протянул Валялкин, садясь на корточки напротив ведьмы и ласково, но мимолетно касаясь рукой её щеки, — то давай выясним раз и навсегда!

Ванька поочередно запустил руку в карманы и, пошарив в них некоторое время, извлёк что-то. В скудном свете из окна он продемонстрировал Тане дырку от бублика и, заведя обе руки за спину, пояснил:

— Всё просто и первобытно, как в берлоге у Тарараха! Угадай, в какой руке монетка. Угадаешь — значит, тебе суждено быть с Бейбарсовым, нет — со мной. Случайностей ведь не бывает, так? Только чур, не жульничай и не зеркаль меня!

Он вытянул вперёд два сжатых кулака.

Таня заколебалась, переводя взгляд с лица Ваньки на его руки и обратно. Затем, вздохнув и честно доверившись своему совершенно обычному, не магическому чутью, указала на правый кулак. Ванька разжал его, и сердце ведьмы радостно ёкнуло: на шершавой ладони Маечника решительно поблёскивала маленькая монетка.

— Что и требовалось доказать, — заметил Ванька, задумчиво изучая дырку от бублика. Затем поднялся на ноги и дрогнул уголками губ: — Ещё увидимся, Тань!

Понимая, что разговор на сегодня закончен, а тема разговора закрыта уже навсегда, Таня быстро обняла его, попрощалась и ушла.

Но произошло ещё кое-что, чего она никогда так и не узнала.

Когда за Таней Гроттер закрылась дверь, Ванька разжал второй кулак и ещё какое-то время стоял около дивана, разглядывая свои руки.

Тангро, шурша крыльями, слетел с книжного шкафа и, сделав пару кругов по комнате, опустился Ваньке на плечо, ободряюще сжав его когтями и обвив хвостом за шею. Дракончик вопросительно уставился на две одинаковых монетки, блестящие начищенной медью на ладонях хозяина. Ванька повернул к нему голову.

— Определять выбор человека должна не судьба, но выбор человека должен определять его судьбу, — пояснил Маечник Тангро, пряча тихо звякнувшие дырки от бублика обратно в карман. — А Таня свой выбор уже сделала.

— Осторожнее!

Бейбарсов отдернул её за локоть в сторону, и мимо Тани на бешеной скорости пронеслось что-то мелкое, но явно больно бьющее при непосредственном попадании в лоб. За непонятным чем-то сломя голову неслись двое мальчишек курса первого-второго.

— И-извините! — заикаясь, на бегу пропищал первый ошарашенной Тане, а затем вдруг совсем другим тоном, громким и трагическим, заголосил в спину своему другу: — Ну ты и идиот, Лёня! Я же говорил не пробовать заговоренный пас на моей черепахе, я же говорил!..

— Несчастная черепаха! — когда младшекурсники скрылись за деревьями, рассмеялась Таня, упираясь спиной в грудь Глеба. Он всё ещё держал её в объятиях. — Ты помешал мне её спасти!