Таня Гроттер и кольца Четырёх Стихий (СИ)

— Ты дала мне тот амулет и объяснила его свойства очень уж кстати — к тому же, прямо заявив, что мне он ещё пригодится. Ты отказалась отвечать на мои вопросы, сказав, что если это сделаешь — может стать только хуже. И тебя не было в магпункте, куда ты вроде как собиралась после хмыриного укуса — как будто ты специально не хотела мешать мне, когда я вернусь туда за книгой. Ну и ты, кажется, совсем не удивлена, что теперь я с Глебом, — вздернула брови Таня. — Ты и вправду всё знала наперёд. Только как?

Жанна пожевала губу, сложив руки на груди и разглядывая пол под ногами. А затем вздохнула:

— Что ж, наверное, теперь уже ничего страшного не случится, если я расскажу… Помнишь, как перед матчем со Сборной Вечности мы с Леной попросили помочь нам погадать на судьбу Глеба?

— Гадание по глазам, — кивнула Таня. Забыть такое было сложно.

«А гадала-то именно Жанна!..» Ведьме вспомнилось, как Свеколт тогда сказала, что у Аббатиковой был определённый талант к такого рода предсказаниям. А заодно и то, как отшатнулась некромагиня после того, как заглянула в Танины глаза, и как стрелой вылетела из комнаты без каких-либо объяснений. Жанна, дав Тане пару секунд форы на обдумывание и делание соответствующих выводов, продолжила, не став повторять и так очевидное.

— Увидеть-то я увидела, а вот что с этим делать — не знала. Да и, собственно, я не совсем поняла, что именно видела. Гадание — очень сложная штука, — Жанна поморщилась. — И сложности зачастую начинаются не в месте самого приоткрывания завесы, а в понимании того, что за ней — иначе бы гаданием занимались ежедневно все маги напропалую, у которых есть хоть маломальский дар к нему! Чем больше ты видишь — тем меньше понимаешь. Это как…

Жанна задумалась, подыскивая правильное определение.

— Как будто тебя заперли в маленькой комнате с десятком зудильников и включили бы по ним один и тот же фильм, только на каждом зудильнике — с разного места и без звука. И времени на то, чтобы разобраться, что, где, к чему и почему — рекордно мало. А если проделывать такие штуки регулярно — то тут и чокнуться недолго, — Жанна знакомо дёрнула худым плечом.

«Интересно, Глеб перенял у неё эту привычку, или она у него?»

— Собственно, поэтому в магическом мире профессиональных ясновидящих и ценят так высоко, и встречаются они — раз на пару веков. Мне же сперва нужно было всё обсудить с Леной и попытаться выстроить те отдельные обрывки, что я раздобыла с твоей помощью, в логическую цепочку. С учетом, что видела я только результаты определённых событий, а не то, как именно они происходят — было сложно. По итогу, могу сказать, что более или менее мы угадали большинство ключевых моментов, связанных с вами двоими. Только Наташу… пропустили. Я так и не разобрала, когда гадала, кем она была, и когда она появилась в кабинете у Сарданапала…

Аббатикова покачала головой. Гроттер нахмурилась.

— Но, если вы более или менее знали, что будет, почему ничего никому не сказали? Не помогли?

Жанна подняла бровь.

— Таня, подумай. Ты бы сама сказала?

Гроттер замолчала и спустя какое-то время отрицательно покачала головой.

— Нет. Скорее всего, нет. Ведь, если бы кому-то что-то всё-таки сказала, то существовала бы вероятность тем самым нарушить ход событий. А значит, история бы изменилась и неизвестно, к чему бы это привело, — Таня с внутренним содроганием вспомнила Золотую Пиявку, подарившую ей народную любимицу Чуму-дель-Торт, Сарданапала в клетке, «заклятых друзей», Тибидохс без белого отделения и такое чудо спорта, как тухлобол. А всё из-за единственного изменённого поступка, повлёкшего за собой обвинение Сарданапала в убийстве её родителей.

— Вот именно, — кивнула Жанна. — Но, Тьма побери, были моменты, когда я всерьёз думала рассказать кому-то, кроме Лены, если не обо всём, то хотя бы что-то. Я смотрела, как метался Глеб в той сторожке, когда лежал с раненной ногой, и не могла находиться с ним наедине дольше нескольких минут, потому что мне чуть ли не рот зажимать самой себе приходилось, чтобы не ляпнуть лишнего, несмотря на то, насколько мне хотелось, чтобы он перестал себя мучить, чтобы в нём загорелась надежда, или что-то вроде этого. Это очень тяжело, на самом деле: знать, что случится, но не иметь право никому рассказать, даже осознавая, какое облегчение принесут твои слова человеку, — Жанна вновь уставилась себе под ноги.

Таня сочувственно склонила голову. Бывшая некромагиня абсолютно искренне жалела, что не могла помочь, и внучка Феофила, сама от природы человек великодушный и всегда, как бы не пыталась отрицать это сама вышеупомянутая ведьма, рвущийся утешить и помочь всем, потенциально в этом нуждающимся, хорошо могла понять мучения Аббатиковой.