Таня Гроттер и кольца Четырёх Стихий (СИ)

— Ни одной биографии, ни одного упоминания, кроме коротких заметок о том, что она вообще была, и подшивок старых газет — и то, изъяты все, относящиеся ко временам войн с нежитью. В учебниках никогда не рассказывается, откуда она взялась, кем была в начале, как именно набрала могущество, как объединила нежить — словом, ничего интересного. И всё ради того, чтоб ни дай Древнир не дать никому из беспокойных юных тёмных умов подсказки для повторения «подвига». И не только в Тибидохсе — эту информацию вообще не найти нигде в открытых доступах! Отчасти потому, что никто и не знает, как именно ей удалось настолько подняться. Ну, а то, что известно из достоверных или не очень источников — то хорошо спрятано от всех любопытных. Могу понять, почему при всей этой секретности «чернокнижное издание» знаменитых магических родословных не попало под табу. Ведь по пальцам можно пересчитать тех, кто знает, что молодую Чуму-дель-Торт когда-то звали Чуми. Но вот я как раз знаю.

— Не слишком-то я удивилась, увидев, что именно так звали старшую внучку ведьмы, чья семья и являлась основателями Скаредо: в конце концов, слухи о том, что они как-то были связаны с Чумой, ходили. Изумилась я — и очень — позже, когда проследила семейное древо, которое продолжила младшая сестра Чуми. Книга дописывала имена сама по мере того, как в упомянутых в ней семьях рождались новые наследники, так что в конце концов, блуждая по всё разрастающемуся семейному лабиринту, в самом конце я дошла до… себя.

Таня, плотно сжав губы, растянула их в мрачную улыбку и развела руками.

— И вот так я обнаружила, что убийца моих родителей и самая могущественная, жестокая и неистребимая некромагиня в магической истории — моя пра-пра-в–какой-то-момент-я-запуталась-сколько-пра… тётка! И тут мне вдруг многое стало понятно! И моя связь с магией, воздвигшей Скаредо, и то, почему Чума так отчаянно хотела заполучить именно моё тело, и даже наша жуткая внешняя схожесть! Ванька как-то передал мне слова Глеба о том, что в Тартаре много моих родственников, что у меня в роду чуть ли ни через одного некромаги, что я якобы потомственная ведьма — и это всё тоже вдруг перестало звучать как полный бред! Семейка-то действительно была темна как безлунная ночь: светлые маги в поколениях отмечались особой сноской, как исключения, и бездетные персонажи среди прочих попадались чаще, чем должны были — видимо, те, кто пытался пойти по стопам знаменитой прабабки, да так и не дошли. Словом всё теперь просто и ясно, кроме одного: почему за столько лет всё это не рассказали мне вы?

Сарданапал вздохнул. Затем аккуратно отодвинул блюдечко с чашкой в сторону и мягко произнес:

— Потому что ни о чём из этого ты никогда меня не спрашивала.

Танин рот сам собой распахнулся. Моргнув, она уставилась на академика: похоже, ровно ничего добавлять к своему ответу тот не собирался.

— То есть, если бы я в любой момент просто пришла к вам и задала какой угодно, касающийся этой темы вопрос, вы бы тут же всё мне выложили как на духу? — недоверчиво щурясь, уточнила она.

— Само собой. Это твоя семья: ты имеешь право знать о ней всю правду, и не мне её скрывать. Но ты не спрашивала, Таня. Никогда прежде. И я… — на этот раз Сарданапал вздохнул тяжелее, наклонившись над столешницей и снова сложив перед собой руки.

— Прошу, пойми: у меня не хватило духу завести этот разговор самому. Поначалу ты казалась слишком маленькой для того, чтоб взваливать на тебя ещё и эту ношу. Ну, а после тебя, как и всех молодых людей во все времена, захватил пыл юности, неприятие полутонов между чёрным и белым, и я опасался, что эта информация могла тебя слишком ранить, как-то повлиять, чересчур взбередить душу. Семья твоей матери и её история когда-то доставили Софье много огорчений, и ни к чему было без надобности доставлять их и её дочери. Тяжело расти, зная, что у тебя и убийцы твоих близких — одна кровь. Ведь сколько бы веков ни минуло, ведьмовская кровь — не вода…

— Что это значит? — быстро спросила Таня, жадно подавшись вперёд.

Уста академика Черноморова тронула призрачная улыбка.