Таня Гроттер и кольца Четырёх Стихий (СИ)

Ванька окинул комнату каким-то невесёлым взглядом и остановил его на Тане. Гроттер мгновенно представила, насколько, должно быть «сногсшибательно» выглядит сейчас, да ещё и под чёрным одеялом в зелёную черепушку — от которого она так и не успела избавиться, — и с сокрушённым стоном уткнулась лбом в подушку.

— Привет! — улыбнулся Маечник, присаживаясь на кровать рядом с девушкой и отбирая у неё подушку. Таня попыталась оказать сопротивление, обхватив ту борцовским захватом, но Ванька на то и провёл несколько лет в лесу, чтобы быть способным по крайней мере отвоевать у сонной перепившей девушки средство отгораживания от мира.

— Ну, как ощущения? — он с сочувствием посмотрел на Таню, одновременно сдерживая смех.

— Ужасно, ужасный человек! — со стоном отозвалась Гроттер, медленно садясь на кровати и обнаруживая, что она, вдобавок, ещё и охрипла. — И выгляжу я как гарпия, да?

Таня резко выкинула вперёд руку, пытаясь выхватить у Ваньки свою подушку в неопределённом желании удавиться ею, но тот ловко закинул её себе за спину, отправив в полёт до ближайшего стула. Гроттер проводила подушку мрачным взглядом.

— Ничего подобного! — рьяно возразил Ванька, но тут же понизил голос, боясь разбудить Склепову — в этом случае поговорить им с Таней точно не удастся. — Ты всегда выглядишь замечательно.

Он быстро наклонился вперёд и чмокнул её в лоб, а Таня сонно улыбнулась. «Подхалим!» — с нежностью подумала она, прекрасно зная, что для Ваньки она будет замечательно выглядеть даже стоя посреди канализации и предварительно искупавшись в ней с головой.

— Кстати, Ягун тут вам с Гробыней кое-что передал… Вообрази себе, они с Лотковой уже даже проснулись! — пошутил Ванька и полез в свою огнеупорную кожаную сумку, где мерно посапывал Тангро. При этом сам Валялкин — которому, единственному из всех, вчера удалось отвертеться от всеобщей Чаши Мира по извинительным причинам — выглядел как огурчик, так что на его фоне Таня даже невольно стала ощущать себя злостной алкоголичкой. И это несмотря на то, что пила она из Чаши вчера от силы раза три, и то исключительно под диктатурой Ягуна.

Тем временем из соседнего с дракончиком отделения парень достал литровую банку рассола.

— Отличное народное средство — проверенно поколениями, а так же лично!

— О, Древнир!.. — Таня расхохоталась. Вот рассказать бы сейчас Пупперу, как предмет его обожания, которому он каждый нечётный понедельник и вторую среду месяца посылает ровно сорок девять роз и коробку традиционных шоколадных конфет, отпаивают по утрам рассолом!

Гроттер, желая подшутить, озорно поинтересовалась у Маечника, когда это он лично, интересно, успел проверить данное утверждение. Но лицо Ваньки вдруг помрачнело, и Тане сразу захотелось провалиться сквозь землю от стыда и собственной нетактичности. Она ведь совсем забыла, что Ванька вырос в семье с отцом-алкоголиком, и потому задавать ему такие вопросы было всё равно, что тыкать тупым ножом в спину.

— Извини, — сконфуженно пробормотала она, уставившись в одну из поцарапанных, до блеска отполированных сотнями ног половиц возле кровати и ощущая, что невольно краснеет.

— Да, ладно, Тань, не заморачивайся! — бодро отозвался Валялкин, потрепав Таню по плечу, и водрузил презент Ягуна на прикроватную тумбочку. Правда, голос у него при этом был ровно на полтона восторженнее, чем требовала данная ситуация.

Таня хотела ещё что-то сказать, но тут окончательно ожила уже пару минут вертевшаяся Гробыня и, с возмущённым возгласом натягивая на себя одеяло, стала требовать, чтоб «нахалы убрались с глаз долой из комнаты молодой и замужней женщины и не смущали её хрупкую стеснительную натуру». При этом о том, кто вчера на крыше громче всех вопил и задирал к звёздному небу ноги в порванных колготках, «хрупкая стеснительная натура» предусмотрительно не заикалась. Но Ваньке всё равно пришлось торопливо распрощаться с Таней и уйти.

Возмущённая таким бесцеремонным выдворением Маечника из спальни, Таня сердито накинулась на соседку.

— Слушай, Склеп, вот чего ты выделываешься? Ванька на тебя даже не смотрел, да и ты выглядишь ещё довольно прилично! Ну, кхм… — Таня осеклась, критически окидывая мадам Склепофф взглядом. — По крайней мере, не менее прилично, чем сегодня в четвёртом часу утра. И вообще, кончай выгонять моих друзей из комнаты — иди лучше и ночуй со своим мужем! Кстати, — внезапно озадачилась девушка, — а чего это вас с Гуней в одну комнату не поселили?

Гробыня закатила свои разномастные глаза и фыркнула, одновременно ища пути выбраться из одеяла и вороха простыней, которые сама же несколькими часами ранее намотала на себя, пока вертелась на своей кровати-гробу.

— На-Сардельки-Попал обломал нас с Гуничкой. Он считает, что будет «немного непедагогично» поселять, пардон, парня и девушку в одной комнате. Что-то такое про то, что наш Тибисдохс категории исключительно «до шестнадцати».