Таня Гроттер и кольца Четырёх Стихий (СИ)

И вот теперь Ванька круглосуточно упрямо выискивал цветики по всем лесным болотам для того, чтобы вылечить странную эпидемию русалочьей аллергии на тину, и совершенно ничего не ел — просто не успевал. Таня же не могла смотреть на худого Маечника без желания немедленно откормить его до размеров медведя. К тому же, она ещё со времён их учёбы в Тибидохсе помнила здоровый аппетит Ваньки, который с годами ничуть не уменьшился. Поэтому, подхватив всё ещё стоящую на крыльце чашку с уже в который раз за вечер недопитым и остывшим чаем, малютка Гроттер решительной походкой направилась в дом. Малютка, которая давно уже выросла.

====== Глава 2. Сон наяву ======

Сны кажутся нам более чем реальными, пока мы спим. И лишь проснувшись, мы понимаем, что кое-что было странным. И мы никогда особо не помним начало сна, ведь так? Мы всегда сразу оказываемся внутри того, что происходит.

(c) «Начало»

— Глеб, я могу вернуть тебе магию!

Спокойный голос продолжал убеждать его. Парень упрямо помотал головой.

— Тебе что, нравится быть лопухоидом? — в голосе скользнуло чуть слышное раздражение. Говорящий сделал шаг из угла, но всё ещё продолжал оставаться в тени.

— Как? — наконец послышался глухой вопрос.

— Для нас это не составит труда, — говорящий позволил себе ухмыльнуться. — Ну как, ты согласен?

Ответом была звенящая тишина. За окнами маленькой «советской» кухни медленно вставало солнце. Пробившись сквозь неплотно закрытые жалюзи, в угол, где стоял незнакомец, упал один из лучей. Он на миг осветил его фигуру, и в солнечном свете сверкнуло что-то, похожее на серебряный кулон, висевшее на шее у говорившего. Но блик уже скользнул мимо, и угол снова погрузился в темноту панельной квартиры.

Затем Глеб кивнул головой. Медленно, но всё же кивнул.

— Отлично! — деловито хлопнул в ладоши незнакомец.

— Но ведь будут условия, верно? У вас всегда есть условия, — юноша насмешливо прищурил глаза, встречаясь настороженным взглядом с уверенно-спокойными глазами собеседника.

— Разумеется, будут.

Его собеседник шагнул из угла, позволяя солнцу полностью осветить себя. Парень согласился — теперь маскарад был ни к чему.

Таня резко открыла глаза и села на кровати. В лицо ей ударили яркие солнечные лучи из не занавешенного со вчерашнего вечера окна. Щурясь и закрываясь от них руками, ведьма поднялась с постели, чуть не перецепившись при этом через выглядывающий из-под кровати футляр контрабаса. На ощупь добравшись до окна, она задвинула цветастые занавески, и в спальне сразу воцарился полумрак.

Таня отняла ладони от лица и провела рукой по спутанным волосам. Она всё ещё пыталась стряхнуть с себя остатки сна. Внучка Феофила рассеянно оглядывала свою спальню со сложенными из старых деревянных брёвен стенами, узкой дубовой кроватью, письменным столом рядом и платяным шкафом возле двери. Но перед глазами у неё стояла совсем другая комната: небольшая панельная кухня, расположенная, судя по всему, в одной из многочисленных питерских или московских многоэтажек, со светлым кафелем на полу и приоткрытыми жалюзи на окнах. В ней не было ничего необычного, вот только человек, стоящий в дальнем углу и скрытый полумраком, явно не вписывался в эту обстановку. Но Таня не смогла разглядеть его достаточно хорошо. Поэтому всё, что она могла сказать о нём — только то, что незнакомец являлся среднего роста мужчиной (или юношей?) со светлыми волосами, и одет был в спортивную куртку и джинсы. И Гроттер была абсолютно уверена, что раньше она этого человека никогда не встречала, так что ума не могла приложить, с какой радости он вздумал ей присниться.

Казалось бы — ну и Лигул с ним, проехали. А нет. Сон не выходил у ведьмы из головы. О том, что он был вещим, Таня уже и так догадалась.

Грозная Русская Гротти, всё ещё погружённая в свои мысли, подошла к письменному столу и, выудив из верхнего ящика расчёску, стала старательно распутывать свои волосы. Когда огромное медно-рыжее кубло на голове приняло хоть какое-то подобие приличного вида, у Тани возникло смутное ощущение, что она только что облысела примерно наполовину. Вернув расчёску на место, Таня присела на край кровати и, уткнувшись лицом в ладони, снова возвратилась к мыслям о сне.

«Там был кто-то ещё… Этот человек с кем-то говорил», — наконец вспомнила Таня. Но образ собеседника ускользал из памяти, как только она пыталась воссоздать его. И в то же время дразнил и не давал покоя. Тане казалось, что вспомни она хоть одну, пусть даже самую малозначащую деталь — мгновенно его узнает. Но всё было бестолку. Её в самом прямом смысле девичья память объявила хозяйке бойкот и не желала воспроизводить ни лицо парня (то, что это был именно парень — единственное, в чём Таня была уверена), ни сам разговор.

В соседней комнате послышался скрип дивана, тихий шум и затем звук открывающейся и закрывающейся двери.