Таня Гроттер и кольца Четырёх Стихий (СИ)

«Ванька проснулся и пошёл кормить жеребёнка», — мелькнула у Тани отрешённая мысль. Впрочем, Танто жеребёнком назвать было уже довольно сложно — за прошедшую весну он здорово вымахал и стал красивым молодым жеребцом гнедой масти. Вот только что теперь с ним делать, было непонятно. Лошади в лесу на буреломе сильно не разгуляешься. Так что они с Ванькой подумывали отдать Танто на ферму к одним Ванькиным знакомым, жившим в соседствующем с лесом посёлке.

Таня встряхнула рыжими волосами и поднялась с кровати. «Хватит маяться!» — приказала себе девушка, подходя к шкафу и решительно распахивая его. Поиски нужной одежды заняли у неё минуты полторы.

— Ты уже проснулась? Доброе утро!

Таня подскочила от неожиданности. Выглянув из-за дверцы шкафа, она увидела застрявшего на пороге комнаты Ваньку с ведром воды в руках.

— Я… Да… Доброе утро, — рассеянно отозвалась Таня, адресуя ему ответную улыбку и одновременно стараясь не слишком высовываться из-за дверцы — Ванька зашёл как раз в тот момент, когда она переодевалась.

— Это мне? — поинтересовалась ведьма, указывая на ведро.

— Да, — вздохнул Ванька, заходя в комнату и опуская ведро на пол. — Душ сегодня отменяется. Он сломался.

— И что с ним? — подозрительно уточнила Таня, заранее догадываясь, каким будет ответ. Предчувствие её не обмануло.

— Тангро его поджёг, — неохотно объяснил Валялкин, повернувшись и виновато взглянув на девушку.

— Эй! — возмущённо вскинулась Таня, быстро хватая со шкафа длинный серый свитер и закрываясь им.

— Ну караул, извращенцы! — старческим голосом взвизгнул магический перстень на Танином пальце.

Щёки Ваньки вспыхнули, он мгновенно отвернулся.

— Ой, прости! Я не хотел… Ну, то есть… Только не подумай, я ничего не видел!

Тут Маечник вконец стал краснее, чем уши Баб-Ягуна, и, пробормотав что-то про подвернувшего копыто дикого вепря и недолеченных русалок, пулей вылетел из комнаты.

Таня, весело хмыкнув, вернула свитер на место, натянула майку и захлопнула дверь, в этот раз не поленившись наложить на неё охранное заклинание.

— Бесстыдница! — тем временем горячо отчитывал её дед Феофил. Кольцо буквально тряслось от возмущения. — Живёт одна в доме с мужчиной, да ещё такое вытворяет! О Древнир, и это моя внучка! Да это… Это… Да я в твои годы!.. — тут кольцо то ли истратило весь запас разговорной магии, то ли вспомнило, что оно вытворяло в её годы, и замолчало. Таня картинно закатила глаза к потолку. Честное слово — двадцать один год ведьме! Ванька намертво вперился в чисто гипотетическую возможность будущего брака по обряду Древнира, предполагающего тотальную целомудренность невесты — а собственное подозрительное кольцо всё равно неусыпно бдит над ними, как будто есть хоть какой-то шанс, что у Ваньки поубавится упрямства. Возмущённая несправедливым выпадом деда ведьма вздохнула и, успокоившись, принялась умываться, чистить зубы и мыть голову в принесённом Ванькой ведре с водой.

Когда она закончила и, капая на деревянный пол стекающей с кончиков мокрых волос водой, собралась, наконец, нормально одеться, её взгляд упал на лежащие на столе пригласительные, оставленные там ещё с вечера. Повинуясь внезапному предчувствию, девушка подошла к столу и, взяв один из конвертов, вытряхнула его содержимое.

Из конверта выпала яркая карточка с известием о встрече выпускников и плотно сложенный лист бумаги, не замеченный ею раньше. Таня подобрала его и развернула. В записке аккуратным острым почерком было написано всего две фразы: «Можешь бежать от того, чего ты боишься, можешь сражаться с тем, кого ты ненавидишь. Но если твой противник Судьба — выбора нет: нельзя бежать, нельзя сражаться».

Едва Таня успела прочесть последнюю строку, записка окуталась ярко-голубым огнём и растаяла у неё в руках.

— Нельзя бежать, нельзя сражаться… — как завороженная, вслух задумчиво повторила Гроттер, невидящим взглядом уставившись на свои руки, в которых ещё пару секунд назад был лист бумаги. На всякий случай она ещё раз проверила конверт, но там больше ничего не было. Да и не должно было быть.