Танковое жало

– Пожалуйста, удостоверение личности, – потом медленно вытащил опечатанный конверт, наблюдая, как глаза его собеседника остановились на печати и оттиске.

Глеб не спешил отдавать ему послание:

– Лейтенант Нойман, я должен предупредить вас как представитель государственной службы, что все сведения, содержащиеся в документе, секретные. Они содержат государственную тайну, за разглашение которой вас будут судить как предателя.

Нойман, который уже было поднял руку, чтобы забрать конверт, дернулся как от удара хлыста. Он замешкался, явно желая что-то спросить. Но Шубин опередил его:

– Вы должны понимать, речь идет о секретной информации, я так же связан обязательствами и не могу рассказать вам все открыто о запланированной операции. Могу сказать только одно, что вы часть очень важного плана, лично согласованного с фюрером. Все остальное здесь.

Наконец Глеб протянул запечатанный документ офицеру, тот, так и не взглянув на документы фельдфебеля Коха, осторожно взял бумагу и сломал печать. Пробежался глазами по строчкам, на его лице появилось удивленное выражение. Нойман вскинул брови, второй раз, уже медленнее, прочел документ, а потом кинул озадаченный взгляд на Шубина. Но тот все с таким же равнодушным лицом стоял почти навытяжку, ничем не выдавая своего волнения. А Нойман явно был растерян, он переспросил вдруг уже безо всякого раздражения:

– То есть мы выдвигаемся немедленно, прямо сейчас?

Капитан Шубин молча кивнул в ответ, давая понять, что в приказе все обозначено максимально понятно.

– Мне надо отдать приказ об общем построении. Вы будете ждать здесь?

Глеб снова кивнул, потом предложил:

– Если не возражаете, лейтенант, я бы выпил чашку кофе перед тем как мы выдвинемся к пункту назначения.

Шубин намеренно вел себя немного развязно и нагловато, чтобы поддержать ощущение равенства. Лейтенант поверил в его легенду, как и задумывалось, воспринял его как такого же офицера, который работает в абвере под прикрытием чужого звания и имени.

Нойман смутился, но все же предложил:

– У меня есть отличный кофе, я сварю нам по чашке, когда вернусь.

– Не беспокойтесь, – тон разведчика стал чуть более приветливым, – я похозяйничаю тут у вас и приготовлю отличный кофе. Почти как чашка кофе из «Гауптвахты» на Жандарменмаркт в Берлине.

Эту фразу он произнес специально, чтобы еще сильнее затронуть у Ноймана чувствительные струны – воспоминания о мирной жизни. Об этой кофейне капитану Шубину рассказывал пленный германский офицер, когда разведчик для подготовки выполнения операции под прикрытием во вражеском тылу провел два месяца в советском лагере немецких офицеров. Там он отточил свой берлинский выговор, перенял манеры вражеских офицеров, собрал множество таких интересных фактов, которые помогали ему сойти за своего. Он знал, что в кафе «Гауптвахта» собирались курсанты всех военных училищ, расхваливая тамошний кофе. Но истинной причиной сборища юнцов в форме были официантки заведения, которых хозяин кофейни отбирал по пышным формам, а затем наряжал в открытые, обтягивающие наряды. Глеб хорошо запомнил ночные рассказы пленных, которые вспоминали о налитых бедрах Марты, сладкой сливочной пенке и аромате жареных зерен. Пока Нойман натягивал форму, приводил себя в порядок, капитан включил горелку, залил перемолотый порошок водой.

– Отлично пахнет, будто зерна перемолол сам старик Гроссман на своей скрипучей медной мельнице.

Его хитрость сработала, упоминание кофейни, где, видимо, и танкист бывал в юности, послужило будто тайным паролем.

Лейтенант неожиданно признался:

– Это он и есть. Я был в отпуске в Берлине месяц назад и зашел к нему, чтобы прикупить себе пару унций кофе. Не знаю, где этот проныра берет зерна, но товар у него по-прежнему отменный. Хоть и стоит теперь целое состояние, я отдал три жалованья за эту банку.

– Ого! Так мы будем пить сейчас самый дорогой кофе в мире, осталось только добавить к нему сливовый пирог. Обменяем один из ваших танков на пару кусочков.

По лицу Ноймана скользнула легкая, но все же улыбка. Уже одетый командир танковой роты исчез за пологом палатки. Глеб продолжил присматривать за закипающим кофе краем глаза, а сам быстро обшарил все углы палатки, чтобы понять получше, как живет Нойман, где его слабые места. Ему надо узнать имя лейтенанта, тогда их взаимопонимание будет еще лучше, а разведчик и дальше сможет словно невзначай показывать свою осведомленность. Под руками зашуршала бумага – письмо. Глеб пробежал глазами по округлым буквам: лейтенанту писала невеста, вспоминала, где они гуляли во время отпуска, и ласково называла его Стеффи, сожалела, что они так и не успели из-за бомбежек пожениться в ратуше. Разведчик едва успел сунуть лист назад, как услышал топот сапог, и отошел к горелке. Появившемуся в палатке Нойману он показал кружку с готовым напитком:

– Добавил консервированного молока, вышло неплохо.

Тот сделал глоток, испытывая наслаждение. Капитан Шубин налил себе в железную кружку порцию и тоже принялся отпивать кофе маленькими глотками.

– Сколько продолжатся сборы, Стефан?