Танские новеллы

Прошло некоторое время. Люди из этого похоронного бюро пожалели юношу и стали вскладчину кормить его. Постепенно ему стало немного лучше, так что он начал вставать, опираясь на палку. С тех пор его ежедневно посылали в похоронные процессии, заставляя носить траурный балдахин; того, что он зарабатывал, ему как раз хватало на жизнь.

Прошло несколько месяцев, юноша совсем окреп. Всякий раз, слыша похоронные песнопения, он скорбел о том, что не он сам умер, разражался рыданиями и долго не мог остановиться. Всякий раз по возвращении с похорон он подражал песнопениям. Юноща был очень талантлив; в скором времени он стал искусен во всех напевах, и равного ему не находилось во всей столице Чанъань.

Хозяин этого похоронного бюро издавна вел борьбу за первенство с другим хозяином бюро в восточной части города. В том бюро носилки и дроги были редкой красоты, но зато с похоронными песнопениями дело обстояло плохо. Однако хозяин Восточного бюро, зная, насколько искусен юноша в песнопениях, дал ему двадцать тысяч и таким образом закрепил за собой. Старые друзья и клиенты хозяина этого бюро, увидев способности юноши, потихоньку научили его новым мелодиям и всячески поощряли его. В этих тайных занятиях прошло несколько декад.

Как-то в препирательстве обоих владельцев бюро один из них заявил:

— Давайте устроим выставку похоронных принадлежностей на улице Тяньмынь, чтобы сравнить, у кого лучше, у кого хуже. Потерпевший поражение платит штраф в пятьдесят тысяч, чтобы покрыть расходы на угощение. Что вы на это скажете?

Оба владельца сговорились, тотчас же составили договор, заверили его печатями для гарантии и затем устроили выставку. На эту необычную выставку сошлись и мужчины, и женщины, толпа достигала нескольких десятков тысяч человек. Надзиратель квартала доложил об этом начальнику городской стражи, начальник городской стражи довел до сведения градоправителя столицы. Горожане сбежались со всех сторон, в домах почти не оставалось людей. Смотр начался утром и продолжался до полудня. Западное похоронное бюро потерпело поражение и по дрогам, и по носилкам, и по принадлежностям похоронных обрядов. Вид у владельца был очень смущенный. Тогда он установил помост на южном углу. Вперед вышел длиннобородый старик, держа в руках колокольчик, несколько человек шли следом. Старик поднялся на помост, расправил бороду, поднял брови, сложил руки на груди, поклонился и запел «Песнь о белом коне»[136]. Уверенный в своей победе, он оглядывался по сторонам, как будто бы вокруг не было достойных. Все дружно хвалили его, и сам он считал, что он единственный в своем роде и никто его превзойти не может. Немного спустя владелец Восточного бюро установил помост на северном углу. Появился молодой человек в черной шапке, слева и справа от него было еще по пять-шесть человек, которые несли опахала. Это был наш юноша.

Оправив одежду и спокойно поглядев по сторонам, он начал петь высоким гортанным голосом; пел он исключительно хорошо. Это были стансы «Роса на стеблях»[137]; чем выше поднимался его голос, тем он становился чище; эхо звучало в рощах; еще не кончилась песня, а слушатели стали покашливать, еле сдерживая слезы.

Владелец Западного бюро, осмеянный толпой, был еще больше сконфужен; он потихоньку выложил свой проигрыш и незаметно скрылся. А толпа вокруг стояла как завороженная, ничего не замечая.

Незадолго до этого был оглашен императорский указ, по которому начальникам пограничных областей предписывалось раз в год прибывать ко двору; называлось это «представлять доклады». И вот в это время как раз и получилось так, что отец юноши находился в столице. Вместе с другими сановниками одного с ним ранга он переоделся и тайком отправился поглядеть на это зрелище. С ним был старый слуга — зять кормилицы юноши. Увидев манеры юноши и услыхав его пение, он хотел было признать его, но не осмелился и заплакал горькими слезами.

Отец юноши изумился и стал расспрашивать слугу; тот объяснил:

— Внешность певца очень напоминает вашего погибшего сына.

Отец возразил:

— Моего сына убили разбойники из-за большого богатства. Как же он может оказаться здесь?

Сказав это, он тоже заплакал. Когда он отправился домой, слуга подбежал к тем, кто был с юношей, и стал расспрашивать:

— Кто этот, что пел? Может ли быть что-нибудь чудесней!

— Сын такого-то...

Слуга спросил, как его зовут, но оказалось, что юноша принял чужое имя.

Слуга в сильном волнении поспешил протолкаться через толпу и разыскать юношу. А тот, увидев слугу, изменился в лице и сделал крутой поворот, собираясь скрыться; но слуга, схватив его за рукав, сказал:

— Не вы ли господин N?

Тут они обнялись и заплакали; затем слуга повел его к отцу.

Они вместе пришли в помещение, где остановился отец юноши. Тот набросился на юношу с упреками:

— Ты опозорил наш дом своим поведением. Да как ты посмел снова показаться мне на глаза?