Танские новеллы

Уже земля цветет. А мы не знаем,
Как нам тоску развеять суждено.
Мы тонкий стебель у цветка ломаем, —
Пусть жребием он будет на вино.
Мне вспомнился внезапно друг мой верный,
Давно ушел он вдаль, за неба грань.
Как раз сегодня прибыл он, наверно,
В далекую чужую область Лян.

Было это двадцать первого числа. Через десять дней прибыл гонец из Лянчжоу и привез письмо от Вэй-чжи, в конце которого было четверостишие «Мне снилось»:

Мне снилось: вы с братом пришли на Цюйцзян,
Я видел: у храма Цыэнь вы гуляли.
От крика, чтоб лошадь гонцу подавали,
Очнулся внезапно: я в области Лян.

День и месяц в письме его совершенно совпадали со временем, когда были написаны стихи во время нашей прогулки.

Вот это и есть случай, когда один что-нибудь делает, а другому это снится.

Ду Чжи из Фуфэна и Вэнь Сюнь из Цзиньчжао в середине годов правления «Чжэньюань»[125] ехали вместе из Бо в Цинь; по дороге заночевали на постоялом дворе в Тунгуани.

Ду приснилось, что он попал в храм на горе Хуа[126]. Навстречу ему вышла гадалка, черная, высокая, в синей юбке и белой кофте, поклонилась и попросила позволения поворожить ему. Ду, не зная как от нее отвязаться, согласился. Он спросил, как ее зовут, она назвалась Чжао. Проснувшись, Ду Чжи рассказал об этом Вэю. На следующий день доехали они до храма, а там их встретила гадалка, вид которой, манеры и одежда были совершенно такими же, как это приснилось Ду.

— Сон сбылся, — сказал Ду, посмотрев на Вэя, и велел слугам, сопровождавшим их, вынуть из мешка деньги и подать ей две связки[127]. Захлопав в ладоши, гадалка захохотала и сказала своим подругам:

— Совсем как мне снилось!

Вэй в изумлении стал спрашивать о ее сне. Она ответила:

— Вчера мне приснилось, что с востока приедут двое; тому, что с бородой и поменьше ростом, я ворожила и получила две связки чохов. Утром я рассказала об этом подругам. А сегодня, и верно, так и вышло!

Ду спросил, как ее зовут; подруги ответили:

— Она из рода Чжао.

Все с самого начала до конца совпало полностью.

Вот это и есть пример того, что двое видят друг друга во сне.

Я, Бо Син-цзянь, скажу:

— В «Чуньцю», в книгах философов и историков много говорится о снах, но о подобных трех снах записей нет. Много людей видит сны, но таких трех снов они не видали. Случайно это, или так было предопределено? Мне это не дано знать. Я написал об этих снах, только чтобы сохранить о них память.

БО СИН-ЦЗЯНЬ ПОВЕСТЬ О КРАСАВИЦЕ ЛИ [128]

Красавица Ли, родом из Цзяньго, была гетерой в городе Чанъань. Образцовое поведение и необычайное ее благородство достойны всяческой похвалы, поэтому-то я, государственный надзиратель и летописец Бо Син-цзянь, записал ее историю.

В годы правления «Тяньбао»[129] жил некий правитель области Чанчжоу — князь Жун-ян; фамильное имя его я скрою, не стану указывать. Современники чрезвычайно уважали его; был он богат, в доме у него было очень много челяди.

В то время, когда он познал волю неба[130], у него уже был сын в возрасте, когда начинают носить шапку совершеннолетия[131], — одаренный сочинитель изысканных стихов, не имеющий равных себе среди поэтов, глубоко почитаемый современниками. Отец любил и высоко ценил его.

— Вот, — говаривал он, — тысячеверстный скакун моего дома[132].

Когда пришло время сдачи экзаменов на степень сюцая[133], юноша собрался ехать. Отец щедро наделил его всем, что было лучшего из одежды, драгоценностей, лошадей и упряжки, отсчитал денег для расходов на столичных учителей и обратился к нему со следующей речью:

— Я уверен, что с твоим талантом ты в первой же битве выйдешь победителем. Тут тебе приготовлено на два года все, что только может понадобиться; распоряжайся по своему усмотрению.

Юноша тоже был уверен в себе и видел себя занявшим первое место так же ясно, как на ладони.

Он выехал из Пилина и через месяц с лишним прибыл в Чанъань, где и поселился на улице Бучжэнли.

Как-то, возвращаюсь из поездки на восточный рынок, он въехал в город через восточные ворота увеселительного квартала Пинкан, намереваясь посетить приятеля в юго-западной части города. Доехав до улицы Минкэцюй, он увидел дом; ворота и двор были не очень широкие, но само здание было величественное и уединенное. У приоткрытой двери, опираясь на молоденькую служанку, стояла девушка необычайной красоты; подобной, пожалуй, никогда в мире не бывало. Внезапно увидев ее, юноша невольно придержал коня, все не мог наглядеться и не решался ехать дальше.