Танские новеллы

С прошлой осени я живу как в тумане, как будто утратила что-то. Среди веселья и шума я заставляю себя говорить и улыбаться, но ночью, когда я остаюсь одна, слезы текут, не переставая. Даже во сне грезы мои полны слез. Печальные мысли о разлуке, когда мы во сне окажемся на какое-то время близки как прежде, пугают душу, и видение прерывается прежде, чем окончится наше тайное свидание. Половина постели еще кажется теплой, но тот, о ком я думаю, очень далеко.

Как будто вчера мы расстались, а новый год уже пришел на смену старому. Чанъань — город удовольствий, где все привлекает молодого человека. Какое счастье, что Вы не забыли меня, недостойную, и постоянно вспоминаете! За это я, ничтожная, никогда не сумею отблагодарить Вас. Клятву же нашу о вечной верности я никогда не нарушу! Прежде, благодаря нашему родству, нам с Вами довелось повстречаться у моей матери. Служанка уговорила меня повидать Вас, и это привело к тайным свиданиям. Я не сумела сдержать своих чувств. Вы вели себя как тот, кто увлек девушку своей игрой на лютне[224], у меня же, презренной, не хватило сил бросить в Вас челнок[225]. Став служанкой у Вашей цыновки и подушки, я была полна глубокой преданности. По своей наивности и простоте думала, что так будет всегда. В счастливый день, когда узнала Вас, я не смогла совладать с собою; дошла до такого позора, что отдала себя Вам и не смогу уже держать полотенце и гребень[226]. До смерти своей я не перестану себя упрекать в этом, что же еще говорить, сдерживая рыдания!

Если Вы по своей сердечной доброте снизойдете до того, чтобы поступить так, как хотела бы я, одинокая и ничтожная, то и после смерти я буду благодарна как при жизни. Но даже если Вы как человек, считающий себя выше мелких условностей, пренебрежете любовью, покинете малое, преследуя большое, сочтете прежнюю нашу близость позорной для себя, а наши клятвы — достойными пренебрежения, то и в этом случае, даже когда мои кости истлеют и тело исчезнет, искреннее чувство мое не ослабнет и душа моя, носясь по ветру и бродя по росе, будет вечно верна Вам. В жизни и после смерти моя любовь к Вам неизменна. Больше я ничего не могу сказать! Я пишу Вам и плачу, не в силах излить свое чувство. Берегите себя! Умоляю Вас, берегите себя!

Яшмовое кольцо — игрушку моего детства — я посылаю Вам, чтобы Вы его носили. Пусть будете Вы тверды и чисты, как яшма, пусть Ваши чувства будут цельны, как круг кольца. Еще я посылаю Вам моток спутанного шелка и мельницу для чая из пятнистого бамбука[227]. Эти вещи не стоят Вашего взгляда, но они выражают мое желание, чтобы Вы были неподдельны, как яшма, чтобы воля Ваша была нерушима, как это кольцо. Следы моих слез — на этом бамбуке, смятение моих печальных мыслей — этот спутанный моток шелка. Я посылаю эти вещи как символ моих чувств, которые навсегда останутся неизменными. Сердце мое с Вами, хотя телом я далеко и нет надежды на встречу. Если наши тайные мысли сосредоточатся на одном и том же, то и на расстоянии тысячи ли дух наш сможет соединиться. Берегите себя! Весною ветер пронизывает насквозь, надо как следует есть, чтобы не простудиться! Будьте осторожны в своих словах и берегите себя; обо мне же не беспокойтесь».

Чжан показал это письмо своим приятелям, так что многие из его современников узнали об этом. Друг его Янь Цзю-юань[228], хорошо писавший стихи, написал на эту тему четверостишие «Барышня Цуй», гласившее:

Снег уже стаял, уже расцвели орхидеи,
Юноша, Паня[229]

затмивший своей красотою,Ныне охвачен весенним, любовным томленьем:
Душу тревожит красавицы Сяо[230] посланье.

Юань Чжэнь из Хэнани написал продолжение к поэме Чжана — «Встретил небесную фею». Стихи Юань Чжэня гласили: