Танцы на стеклах - 2

   Ничего нельзя было изменить, уйти от нашей встречи,

сближения. От ада и рая, который на нас обрушился.

    С самого начала, я поняла это, Джаред. Когда я увидела

тебя тогда… когда ты ворвался в кабинет, на совещание в

Париже, и беглым взглядом окинув всех, остановил его на мне.

Помнишь? Тогда я поняла, что хочу тебя таким. И только

таким.

   Диким и безумным, способным бросить все ради меня в одну

секунду, и прилететь на другой конец света, чтобы просто

увидеть. Смотреть в серебряные глаза, слыша в душе его немой

крик, который передает мне через весь зал, через десятки

слепых людей, которые не способны понять, прочувствовать

все… между нами. Но можем мы. Знать, что он слышит мой

крик, пьет мой страх, и одновременно желать попасть в плен.

   Кого бы я не встретила в своей жизни, с кем бы, в итоге, не

оказалась рядом, Джаред всегда будет единственным, с кем я

разговаривала без слов. С ним хотелось просто молчать,

наслаждаясь уединением в нашей вселенной, в те хрупкие

секунды мира между нами…

   И сейчас, когда я знаю, что, возможно, больше никогда его не

увижу, я крепко держусь за него, и быстрыми мелькающими

кадрами, вижу наше прошлое и будущее, которому не суждено

быть написанным. Наверное, слишком поздно.

   Какой бы жестокой и ужасной, полной огня, пепла…

усыпанной горячими углями и стеклами наша вселенная ни

была, она была у нас на двоих. Мы были там вместе, держались

за руки, провожая закаты. Молния вспышками озаряла наши

лица, а наши тела тонули в беспощадном океане, падали в

бездну. Плакали и смеялись. И просто любили.  Он сказал

мне… я так ждала.

    И я люблю. Любила и буду его любить — и сейчас все мои

чувства возвращаются ко мне, обрушиваются, после дней

пустоты и забвения. Слезы наворачиваются на глаза от счастья,

что я избавилась от льда, который сковывал мое сердце.

   Лучше ад, лучше выжженные земли, чем огромная дыра в

груди, превращающая любого человека в ходячего мертвеца.

Поверьте, я не раз испытала и то, и другое…

   Столько всего сразу. Безусловная любовь, и болезненная

ненависть. Даже сейчас, я испытываю ее, за то, что чувствую

благодарность к Джареду, за все те моменты счастья, что были

между нами. Яркие, ослепительные вспышки.  Ни с кем и

никогда больше такого не будет. Ни с кем и никогда… я знаю.

   Я смотрю в знакомые, до боли, черты лица Джареда. Я знаю

их наизусть, знаю каждую едва-заметную морщинку, каково

это прикасаться к его скулам, губам. К бьющимся венам на

висках, считая пульс, ощущая его волнение и страсть.

Чувствовать, что они так же сильны, как и мои собственные.

   И я помню, как он выглядит в гневе. И довольным,

счастливым, и спящим. Как выглядит, когда нам обоим не

хватает воздуха, когда он внутри меня. И как общее

удовольствие разрисовывает, меняет его черты.

    Я помню его разным, но таким я не видела Джареда никогда.

Полностью обнаженным, открытым, ранимым и

чувствительным. Его взгляд, транслирующий мне все эти

чувства, заставляют меня ощущать себя так, словно я

собственными руками пригвоздила его к столбу, и теперь

снисходительно наблюдаю за его болью. Он тоже себя так

чувствовал? Я не знала, что по ту сторону тоже бывает так

больно.

   Я вижу, как серебристые глаза Джареда, темнеют,

приобретают синеватый цвет, отражая небо за окном. Они

такие огромные, выразительные, и смотрят на меня так, как я

всегда метала. Утонуть можно. Открыто, искренне, без

фальши. Смотрят так, что я верю, верю в его  «прости»! И

больше всего на свете хочу простить… прижаться к каменной

груди, спуститься с ним по трапу, зная, что у нас есть будущее,

что все было не зря...

    Все было не зря. Господи, Пожалуйста.

   — Моя. Маленькая. Девочка, — шепчет Джаред около моих

губ с едва заметными паузами. Мы в шаге от поцелуя, который

еще больше нас разрушит. Заставит сердце болеть долго,

вспоминать все, каждую ночь без него. И я помню, какие они

мягкие и горячие, каково это кусать их снова и снова, хотеть

еще и еще. Но я не смею… приблизиться. Мы тяжело дышим,

пока наши лица находятся в сантиметре друг от друга. — Моя.

Melegim.

    «Моя».  Это приводит меня в чувство. Ведь я не только его. У

Джареда есть жена, а теперь будет еще и ребенок. Как я могла

забыть… сейчас эти два факта кажутся мне неважными,

нереальными, несуществующими, потому что хочется

прижаться к нему, простить все, все до последней капли боли,

которую он мне причинил. И прокричать в лицо, прошептать

на ухо, что люблю его вопреки всему, люблю таким, какой он

есть. Безумным, разным, одержимым, сильным, нежным. Я

люблю его взрослым и сильным мужчиной, каким он был,

когда приехал за мной сегодня, наверняка порвав все связи с

семьей. И принял твердое решение. И люблю его ребенком,

который уговаривал меня покататься на «Космической горке»

в Париже.