Тарикат (СИ)

— Купец, — спокойно ответил Хусан, похлопывая по паласу, который все еще держал на плече. — Товары привез. И неплохие кинжалы из самого Герата. Иди взгляни, может, что и пригодится. А я пока вместо тебя здесь постою.

Охранник суетливо оглянулся, желание глянуть на товары боролось в нем со страхом не угодить хозяину.

— Решайся, — снова повторил Хусан. — Никто даже не заметит, что тебя здесь нет. Я никому не скажу.

— Ты похож на честного человека, — согласился охранник. — И ты прав. Я быстро, только никуда не уходи от двери, а то мало ли что.

Он исчез как облачко в жаркий день, и тогда Хусан подозвал нас. Дверь была не заперта, и мы с Азизом легко проникли внутрь. Небольшая пустая комната была освещена лишь лучами солнца, проникающими через дырявую крышу. Пол был закидан соломой, шуршащей под ногами. В дальнем углу лежал завязанный мешок, очертаниями напоминающий человека.

— Это она — Джаннат, — шепнул Азиз.

Мне почему-то стало страшно, так страшно, что по телу побежали мурашки, как бывает, когда отсидишь ногу. Несмотря на тяжелую духоту, я словно бы замерз, и даже поднес руки ко рту, чтобы согреть пальцы. А дело было в том, что эта обстановка внезапно напомнила мне то, что недавно я пережил сам. Конечно, эта комната была мало похожа на могилу, но я почему-то был уверен, что непременно увижу что-то жуткое.

— Посмотри, какая красавица, — сказал Азиз.

Он уже развязал мешок и теперь рассматривал узницу. Я подошел ближе и увидел бледное в синеву лицо с закрытыми глазами. Она казалась мертвой, но Азиз уверил меня, что женщина дышит, а только одурманена опием. Пока мы думали, как ее вытащить — в мешке или без него — в дверь протиснулся Хусан. Не говоря ни слова, он легко вытащил Джаннат из мешка и уложил ее на палас, аккуратно вытянув руки и ноги. Мы еще ничего не успели сообразить, как женщина исчезла, и перед нами стоял Хусан с паласом, перекинутым черед плечо.

— А теперь, — сказал он, — побежали. Рамади стоит снаружи и ждет нас.

— А зачем мы ее похищаем? — спросил Азиз.

— Ты дурной? — спросил Хусан. — Ее же собираются убить.

— А...

Но следующий вопрос так и не прозвучал, потому что заскрипела дверь, и в комнату вошел тот самый слуга-охранник. Увидев нас, он сжал кулаки и приготовился броситься, но только никак не мог выбрать на кого. Среди нас Азиз был самым мелким, поэтому охранник сделал шаг к нему.

И тут со мной произошло что-то странное. Ноги сами понесли меня вперед, и руки сами сделали что-то настолько невозможное, что я так и не смог понять, как мне это удалось.

Я подлетел к слуге и легонько ударил его пальцами в шею, а другой рукой в грудь. Удары не были сильными или особо размашистыми, но человек словно бы громко вздохнул и мягко опустился на солому. Я пнул его ногой, но он не пошевелился. Возможно, просто лишился чувств от испуга. Я пнул еще раз, посильнее, от толчка голова его дернулась, но тут же приняла прежнее положение.

— Э, — сказал Хусан удивленно, — да он мертв. Ты что его убил?

Я только руками развел:

— Почти даже не дотронулся. Как такое получилось?

— Потом поговорим, — отмахнулся Хусан. — Бери-ка его за ноги, а я за плечи. Азиз, расправь мешок.

Мы кое-как втиснули мертвое тело в мешок и аккуратно его завязали.

— Вот удача, так удача, — сказал Хусан. — А теперь мы медленным шагом выйдем отсюда и спокойно прошагаем через двор. Не оглядывайтесь, что бы вас не привлекло. Я с двумя своими сыновьями просто купил этот палас, и теперь до празднования хочу отнести его домой. Вы все поняли?

Конечно, мы очень сильно рисковали, но Хусан, как всегда, полагался на человеческую глупость и невнимательность. И он, как всегда, оказался прав.

Никто не обратил на нас никакого внимания. Люди толпились под навесом у входа, где Сарымсак устроил настоящий базар. Центр двора был пуст, и мы прошли незамеченными. Случилась лишь одна неожиданность. Уже у самого выхода я заметил, что из-под паласа свисает прядь черных волос, которые мы не удосужились перевязать платком. Я быстро подошел и ухватил волосы в кулак, делая вид, что просто помогаю тащить ношу. Не буду врать, мое сердце в этот момент так колотилось, что я даже испугался, как бы его стук не услышал кто-нибудь. Но стоял такой гвалт, что собственный голос было бы трудно услышать, не то что чье-то сердце.

Уж не помню, как мы одолели обратный путь. Хорошо, что с нами был Рамади, и нам не пришлось тащить женщину на себе. Весь путь мы преодолели часа за три, и уже в темноте прибыли в караван-сарай. Хусан ликовал.

Караванщики ночевали все вместе в двух огромных комнатах. Но для тех, кто приезжал с семьей, было несколько пристроек во дворе. Карим-ака не любил спать на людях, говорил, что и заснуть не сможет в такой обстановке, поэтому он доплатил хозяину постоялого двора и тот выделил нам отдельный домик. Вход в него был со двора, а не из длинного общего коридора. Это нас и спасло.