Тарковский и я. Дневник пионерки

Не помню, каким образом я выкатилась из их дома. В висках только стучало от страха за него. Но куда бежать? Первыми, кому я поведала о новом нагрянувшем на Андрея несчастье, были мои родители. «Какие сволочи! Какие сволочи! — восклицал мой отец. — Правда, такие письма из издательства иногда пустая формальность, но как можно было послать такое письмо именно ему в таком положении?! Ну, Липа, что мы можем дать? 200 рублей, больше у нас ничего нет»…

Окрыленная первой неожиданной удачей я рванула в дальнейшие бега, притормозив у Ней Марковны Зоркой, в то время диссидентке, исключенной из партии, переведенной в должность младшего научного сотрудника. Большого достатка у нее не было, но она сказала, что постарается что-то придумать…

И придумала. Во-первых, рассказала все Г. Козинцеву, он выдал без разговоров 600 рублей, а остальные недостающие деньги покрылись за счет ломбарда, куда Зоркая заложила свою шубу. Я в полном восторге сообщила о добыче Ларисе Павловне. Она тоже очень воодушевилась и объявила, что поскольку Андрей никогда не возьмет деньги у «чужих людей», то она скажет, что деньги эти будто бы получены от ее родственника Феди, очень высокопоставленного военного, мужа ее двоюродной сестры.

Какой разговор! Как удобнее Андрею, так и надо делать, только бы его не травмировать. Встреча для передачи денег была назначена на «Мосфильме» в сортире, чтобы никто не заметил у нас в руках таких деньжищ. А пока я ехала до студии троллейбусом с этой суммой в конверте, дрожала, как осиновый лист — вдруг обворуют. Но все сложилось удачно, и деньги были переданы по назначению. Конечно, Лариса благодарила, заверяя, как полагается, что долг будет возвращен с переменой ситуации Андрея к лучшему…

Это оказался лишь первый взнос в бюджет семейства, о котором, думаю, Андрей ничего не знал. Неизвестно мне, возвратились ли эти деньги издательству или им нашли более практическое применение, но долги Тарковских, как правило, никогда и никому не возвращались. Помнится только, как многократно перезакладывала Зоркая свою каракулевую шубу…

Ну, а то, что Лариса умела выворачивать каждую ситуацию себе на пользу, становилось все более привычным. Равным казалось не ранить никак Его самого… Но золотоносная жила была открыта — «проба пера» сподвижницы великого русского режиссера оказалась успешной. Многие еще попадутся на ту же удочку, включая Ф. Горенштейна, «подарившего» Тарковскому свой гонорар за сценарий «Соляриса», по-рассказу Н. Зоркой.

* * *

22 ноября 73 года в моем дневнике сделана весьма знаменательная запись:

«Какой потрясающий день! Была у Тарковских в связи с „официальным“ предложением Андрея делать вместе с ним книгу вместо Козлова. Была счастлива! Только волнуюсь теперь, вступит ли это его предложение в свои „законные права“, то есть подпишет ли издательство с нами новый договор?»

С одной стороны, я, действительно, была ошеломлена таким доверием Маэстро, но, с другой стороны, я не слишком высоко ценила себя, а потому на душе скребли кошки: чем же я так угодила Ларисе, если, в чем я не сомневалась, именно она подбросила меня в соавторы своему великому супругу. Хотя к этому моменту я и так все свободное время проводила на «Солярисе», а потом и на «Зеркале» — опубликовала два интервью с Андреем в «Искусстве кино» и очень заметное по тем временам интервью в «Московском комсомольце». Б. Глотов и Л. Томофеев, отсидевший потом за дис-сиденство, между прочим, были уволены из своего журнала за ряд публикаций, включая и это злополучное интервью…

Что говорить… Андрей, конечно, относился ко мне тогда очень доверительно. Но все равно такое предложение было для меня слишком большим подарком, наверное возникшее в голове Андрея не без помощи Ларисы…

Ее замысел вскоре стал ясен: очень скоро мне было предложено, как только будет подписан авансовый договор теперь уже на нашу книжку, передать свою половину аванса в 600 рублей Андрею Арсеньевичу, которому деньги, крнеч-но, гораздо нужнее, чем мне, и которые он, конечно, вернет мне при более благоприятных материальных обстоятельствах. Ну, что же? Это естественно! Ведь не за деньги же я работала в те времена, а во имя идеи и будущей истории кино.

О перестройке мы тогда не мечтали, и мне лично было вполне ясно, что работать мы будем «в стол». Так что с замирающим от счастья сердцем и, не уставая благодарить судьбу, я передала свою часть гонорара непосредственно в руки Андрея Арсеньевича прямо у кассы издательства «Искусство», расписавшись рядышком с ним в их получении…

У меня сохранился один из вариантов заявки на эту книгу директору издательства, написанной мною вновь от имени Тарковского: