Тарковский и я. Дневник пионерки

Действительно ужасно или, как минимум, непонятно! В их ситуации бесконечного безденежья, о котором не уставала рассказывать Лариса, особого внимания заслуживает дом в Мясном, отстроенный постепенно на славу… Был ли такой дом по карману режиссеру? Или настойчивое намерение иметь дом во что бы то ни стало, заставляло его еще дополнительно напрягаться сверх всякой меры?.. Об этом я, равнодушная к частной собственности, задумывалась всегда…

Как я уже говорила, тогда испугавшись серьезного сердечного приступа, Андрей совершенно перестал пить, стал «занудным» трезвенником, занимался медитациями, старался не есть мяса — то есть всерьез задумался о своем здоровье. Зато Лариса продолжала в полную силу ваять их жизнь, не только бытовую, по своему собственному усмотрению…

Съемочная площадка на втором «Сталкере» окончательно стала ее вотчиной, очищенная от многих независимых и самостоятельно мыслящих профессионалов. В операторскую группу был включен ее племянник Алеша. А правой рукой оставалась Маша Чугунова также как вновь появившийся Володя Седов, работавший ассистентом Тарковского на «Гамлете», и кое-кто еще, о ком речь впереди…

Понятно, что без оператора было не обойтись. Так что место Рерберга занял в результате тоже замечательный мастер Княжинский. В подтверждение того, что вся атмосфера съемок фильма была крайне нездоровой свидетельствует история с другим оператором Леонидом Калашниковым, приглашенным работать после разрыва с Рербергом, еще до Княжинского. Я отлично помню невероятное и трогательное умиление Тарковского, когда он восторгался талантом, тактом и умом своего нового предполагаемого сотрудника…

При этом я была совершенно потрясена, узнав очень скоро, что Калашников почти сразу отказался от этого сотрудничества, как говорили, почувствовав слишком ясно тот специфический климат, который его совершенно не устраивал. Андрей очень болезненно воспринимал такие вещи и никогда больше об этом не вспоминал. Тем более, что до этого его «предал» Юсов, а отношения с оператором он очень ценил.

Вот как об этом рассказывает он сам в своем разговоре с Панфиловым в Риме, и очень показательны реплики Ларисы: