Тарковский и я. Дневник пионерки

Слева по реке, подальше от них жила, кажется, какая-то одинокая сельская учительница, к которой как будто бы приезжали летом дети и внуки. Но я их никогда не видела. Справа, довольно близко, жили старик со старухой, нежно мной любимые — уж, больно они были настоящими, деревенскими, и запахи у них в доме были, какими им полагается быть в настоящей избе… А совсем близко жила еще одна тетенька, неизвестно во что закутанная, помогавшая Тарковским по хозяйству и в холода, когда их не было, переселявшаяся к ним из своей халупы — приглядеть за домом…

Больше всего и дольше всего жила в этом доме Анна Семеновна с Тяпкой, тем более пока он не учился в школе… Помню, что зимой в доме было довольно холодно, потому что размеры его, не соответствующие обычной деревенской избе, трудно поддавались печному обогреву. В кабинете у Андрея был камин, который я уже упоминала, где коротали вечера только в его присутствии, и в целом от холода он не спасал… Кабинет Андрея с помощью все того же директора мебельного магазина Жени был обставлен уютно, по-господски, в стиле ампир. Справа в углу, вдоль стены стояла большая кровать красного дерева, прямо, поперек к стене — письменный стол, а напротив, в углу у окна, если мне точно помнится, стоял то ли книжный шкаф, то ли книжные полки… И никакого телефона…

Входить в дом нужно было через веранду после того, как она была пристроена. Затем через следующий порог сквозь весь дом до окна в противоположной стене располагалось просторное прямоугольное пространство. Там в конце к этому окну был приставлен большой квадратный стол из дерева со стульями по бокам. Первая дверь справа от входа вела в хороший квадратный кабинет со спальней — то есть к Андрею. А следующая дверь справа вела в большую светлую комнату в три окна для Анны Семеновны и детей. Точно такие три окна, какими они обозначены в «Ностальгии».

Слева напротив дверь вела в большую кухню с печкой и керосинками. Кажется, потом провели газ… Позже слева от входа была прорублена еще одна дверь в пристроенную комнату для подраставшего Тяпки, использовавшуюся также для гостей, которых за неудобством сообщения бывало совсем немного…

С какого-то момента все это начал отстраивать да отлаживать по Ларисиным «накладным» тот самый друг семейства Араик. Он получал от Ларисы какие-то деньги, ожидал в деревне машины со строительным материалом, следил за работой и расплачивался. Периодически он просто поселялся там на длительные сроки. Но я почему-то никогда на задавалась тогда вопросом как, почему и для чего он все это делает? Все вокруг давно уже и всегда что-то делали для Тарковского в меру своих сил и возможностей. Так что ничего удивительного и в этих действиях не просматривалось. Просто Араик стал более других неотъемлемой частью этого семейства, не только помогая в Мясном, но и в Москве, сопровождая, например, Ларису за отсутствием Андрея, к нам в гости, на дачу, например, с маленьким Тяпкой.

Я помню довольно ясно один из такого рода визитов к нам на дачу, которую мы снимали тогда в писательском поселке, чтобы наш первенец Степка дышал свежим воздухом. А все, что сопутствовало тогда посещениям Ларисы, я воспринимала лишь как привычную, приятную и не обременяющую норму.

И тогда я совершенно не заметила, что, загуляв как-то у нас на даче в этом же привычном для меня составе, то есть с Араиком и Тяпой, а также в привычном для меня стиле, мы, оказывается, несколько удивили «культурное окружение» писательского поселка танцами, пением, несметным развалом жратвы, оставленной в садике на столе по пьяни на всю ночь. Но все вокруг знали, конечно, что Лариса жена таинственного Тарковского и проявляли к ней повышенный интерес. Тем более, что Лариса репрезентировала своего мужа в полной мере, чрезмерно и ежесекундно, провозглашая тосты о нем и от его имени, плавно переходя затем к песням и пляскам до упаду. Тем более, что Андрей этого не выносил, а потому я привыкла к такого рода душевному отдыху без него, полной оттяжке лишь с именем его на устах. Но кто мог знать, что не всем соседям или хозяевам дачи привычное для меня также привычно… Некоторые пребывали в каком-то недоумении, задаваясь к тому же странным для меня вопросом, а кто же такой этот шустрый Араик, чей это быстроглазый черноокий паж, супруги Маэстро или его наследника?

Да помощник он во всех семейных сложностях и неурядицах, облегчающий трудную жизнь! О, как презирала я тогда эту скучную видимость добропорядочности, эти гнилые перешептывания непонятно о чем — да, пошли вы… А вот мы, тарковские — таковские, и дело с концом…