Тарковский. Так далеко, так близко. Записки и интервью

Тарковский. Ужасно! Несправедливый и деспотичный в самом дурном смысле этого слова. Конечно, когда мне здесь рассказали все эти подробности, то я просто не поверил – вообще-то я знаю его много лет. Скорее я мог ожидать такого от Антониони…

Лариса. А он наоборот…

Тарковский. Я мог бы предположить подобное в Антониони, исходя из психологических особенностей, как его самого, так и его фильмов. Или Брессон, которого я так люблю, но говорят, что с ним невозможно работать. Он может сидеть и гундосить актеру одну и ту же фразу: «Же ву при», без конца нашептывать ему на ухо одну и ту же интонацию: «Же ву при, же ву при». Поэтому все актеры говорят у него мертвыми, патефонными голосами и двигаются как манекены – но это СТИЛЬ! Это специально сделано! Хотя сами актеры через час начинают его тихо ненавидеть, да не только актеры… А вот Антониони, действительно, обаятельнейший человек…

Лариса…Со всеми ровный.

Тарковский (посмеиваясь). Ну, со мной, конечно, тоже случаются конфузы. Вот, например, когда я снимал первый кадр у церкви в «Ностальгии», осветители никак не могли поставить нужный свет – и я на них так орал! Великое счастье, что понимать меня до конца могла только переводчица Люда, сама дикая матерщинница. Я так орал (хохочет), не называя теперь слов, так орал… Прежде я никогда так плохо не вел себя на площадке, и никогда больше такого со мной не случится, но тогда у меня точно что-то сломалось внутри, иссякло… А знаешь из-за чего? Страшная вещь! У меня оказался так называемый специалист по эффектам, который делает дымы и тому подобное, очень невысокого класса, низкооплачиваемый – меня просто обманули с ним. Дым-то идет уже, а я вижу ошибки прямо-таки детские… Как я кричал на них! Что я нес! Какими словами их обзывал! Топал ногами и на Нормана, и на Казатти… Так было стыдно потом, и я только просил Люду: ради Бога, не говори им все до конца…

Панфилов (смеется)…. не переводи!

Тарковский. Ну да, даже из опасения сплетен, так стыдно… Люда! Не «продавай» меня, хотя… наверное, продала уже тысячу раз..

Лариса. Ну что вы, Андрей! Она все-таки…

Тарковский. Да бросьте вы… Они все этим занимаются.

Лариса (не понимая, видно, намека на доносительство). Нет, Люда не итальянка…

Тарковский (возвращаясь к своей теме). Хотя обычно на площадке со мной таких срывов не бывает – правда, Лариса? Ну, вы-то знаете, разве я когда-нибудь кричал?

Лариса. Еще КАК кричали, извините меня. Еще КАК!

Все хохочут, и Андрей тоже смеется с лукавством:

«Я что-то не помню…»

Лариса. Зато я помню.

Панфилов (поддерживая шутку). В забытьи значит, был…

Тарковский. Не знаю… Но, во всяком случае, на этой картине это случилось единственный раз. Зато тот день мне запомнился хорошо…