Тарсо, Христа ради юродивая

Когда человек ставит своей целью достичь духовного преуспеяния и горячо желает приобрести какую- нибудь добродетель, жизненно необходимую для этого преуспеяния, то во всем этом зачастую уже имеется семя тщеславия. Ведь даже одни только старания приобрести добродетель естественно и неизбежно переживаются духовным подвижником как личное, индивидуальное достижение.

Когда я еще только желаю приобрести какую-нибудь добродетель, например воздержание, или милосердие, или любовь, и решаю деятельно подвизаться ради этой цели, я уже чувствую себя тем, кто добьется желаемого. Но когда я осознаю свою роль в приобретении добродетели, это подогревает мое довольство самим собой, довольство силой моего духа и зажигает тщеславию зеленый свет для незаметного проскальзывания в глубину моей души. Так может происходить даже тогда, когда мой сознательный помысл обращается за помощью к Богу, к Тому, без Которого я не могу творить ничего[76].

* * *

Преподобный Нил отмечает, что «тщеславие начинает обладать нами, если мы приобретаем добродетели ради прославления и почитания людьми»[77]. И еще замечает: «Тщеславие есть неразумная страсть и удобно примешивается ко всякому добродетельному делу»[78].

Эти замечания преподобного Нила показывают, что духовный подвижник должен пребывать в бодрствовании и трезвении, когда подвизается ради приобретения какой-либо добродетели и вообще ради духовного преуспеяния во Христе Иисусе. Ведь уже в самом начале духовных усилий ему угрожает опасность приписать себе достижения, свойственные добродетели и святости. И лучшим духовным оружием для устранения такой опасности всегда является, как пишет преподобной Нил, страх Божий.

* * *

Согласно преподобному Нилу, в любой одежде ткань для прочности подшита каймой и поэтому с каймы начинается. Так и началом премудрости духовного подвижника является страх Господень[79]. Итак, этот страх Господень должно пришить к краю (то есть к началу) каждой добродетели. Ведь края ткани обычно легко рвутся. Так, словно неподшитая ткань, пропадают и все духовные усилия того человека, который из-за недостатка мудрости оказывается во власти тщеславия.

Духовный подвижник должен иметь страх Божий, чтобы унять неразумную страсть тщеславия, возникающую из-за его духовных достижений. Этот страх Божий может непрестанно учить добродетельного человека, что хотя он сам, своими стараниями, сшил одежду добродетели, однако именно Бог научил его и дал ему мудрость соткать ту ткань, из которой сшита одежда. И человек должен признать, что вся сила, необходимая для изготовления этой ткани, происходит от Того, Кто научил его ткацкому искусству, — от Бога, и сила эта ткачу не принадлежит.

* * *

Итак, уже само начало борьбы духовного подвижника за добродетель имеет решающее значение. Если изначально он не будет пребывать в бодрствовании и трезвении и у него не будет страха Божия, то уже самый край ткани добродетели будет поврежден и подвижник, начав кичиться, примет в себя семя тщеславия.

Правду сказать, подвижники неодинаково ощущают опасность тщеславия и гордости. Мы часто не замечаем, как легко наши благие намерения жить подлинной духовной жизнью приводят нас в ловушку эгоистических устремлений и мы становимся рабами гордости.

Поэтому-то далеко не все имеющие добрые побуждения и подлинно духовные, возможно, люди становятся Христа ради юродивыми. Ими становятся лишь некоторые подвижники, наделенные от Бога особыми дарованиями, исключительно бдительные и отличающиеся крайней степенью трезвения.

Такие подвижники до крайности духовно бдительны, чтобы не дать тщеславию незаметно завладеть собою. Ведь они знают из собственного духовного опыта, что «редкое и крайне трудное дело — понести величие добродетели, не превознесшись мыслию, не надмившись преуспеяниями, пребыв смиренным»[80].

* * *

Посмотрим, как описывает сердцевину личностного опыта юродства преподобный Иоанн Лествичник: «Солнце изобильно освещает весь мир, и ничто не может скрыться от его лучей. Так и с тщеславием: оно с радостью набрасывается на всякую добродетель. Например: тщеславлюсь, когда пощусь; но когда ослабляю пост, чтобы скрыть от людей свое воздержание, опять тщеславлюсь, считая себя мудрым. Побеждаюсь тщеславием, одевшись в хорошие одежды; но и в худые одеваясь, также тщеславлюсь. Стану говорить — побеждаюсь тщеславием от того, что говорю что-то умное; замолчу — и опять им же побежден из-за помысла, что избежал тщеславия. Как ни брось сей троерожец[81], все равно один шип будет торчать вверх»[82].

* * *

Итак, сердцевиной личностного опыта Христа ради юродства является господствующий во внутреннем мире внимательного подвижника душевный и духовный конфликт.

С психологической точки зрения кажется, что такой подвижник загнан в экзистенциальный тупик. Куда бы он ни попытался пойти, чтобы избежать психодинамического господства тщеславия, он всегда оказывается в непреодолимом тупике тщеславия.