Теперь всё изменилось, и татарин-воин сделался только земледельцем, обязанным платить землевладельцу. И татары всеми правдами и неправдами хотели избавиться от своего хозяина и стать собственниками той земли, на которой жили. Это было тем более возможно, что никакого указа и законоположения по поводу татар, живущих на помещичьих землях, не было, а всё ограничивалось слухами и обещаниями. И хотя по русскому подданству, принятому татарами в 1783 году, они уравнивались в правах и обязанностях с русскими людьми, земельные дела требовали особого узаконения, так как татары оставались свободными крестьянами, тогда как русские – крепостными. Но узаконения не последовало, а последовала неразбериха, которая и досталась в наследство комитету «О устроении».
Когда в XVII веке подобная «армия» искателей наживы хлынула за Урал, не существовало никаких заграждений и была полная воля для предпринимателей.
Там расчет был на собственную выносливость, смелость, оборотливость и уменье брать, что лежало втуне. И русскому поместному боярству не приходило в голову вмешиваться в сибирские предприятия, состязаться с купечеством на этих суровых таежных землях.
Не то с Тавридой. Ее земли принадлежат вельможам, придворным, барам. Нужно их соизволение, для того чтобы заняться коммерцией на этой земле. Нужна сама земля. Купцы, промышленники, скотоводы и отдельные лица предлагают комитету рассмотреть этот вопрос. Дворяне (мелкота), со своей стороны, тоже ходатайствуют и даже выражают прямое порицание вельможному землеустройству Тавриды. В руках «устроителей» находится рассуждение статского советника Павла Сумарокова, в 1803 году напечатанное, где выражено это порицание. Статский советник и дворянин Сумароков видит главную причину запустения в том, что земли Тавриды «розданы боярам тысячами десятин ‹…› вместо небольших участков полезным поселянам». Генерал-майор Годлевский прямо заявляет комитету, что для устройства коммерции и промышленности в Крыму необходимо закрепить купеческое сословие в Тавриде раздачей земли «всякому по 40 десятин в потомственное владение». По-видимому, по мнению этих дворян (несомненно, мелкопоместных), 150 000 десятин, принадлежащих, например, Мордвинову, могли бы с большей пользой послужить четырем тысячам мелких собственников-предпринимателей. При этом одни предлагают в качестве мелких землевладельцев русских купцов, другие – иностранцев.