Таврида: земной Элизий

Вскоре после своего назначения Воронцов устроил увеселительную поездку морем из Одессы в Гурзуф, где приобрел имение и дачу Ришелье. «Свита», его сопровождавшая (несколько знатных особ, несколько чиновников, несколько знатных дам и один посредственный поэт), вслед за «милордом» пришла в неописуемое восхищение от побережья. Воронцов предполагал сделать из южного берега роскошную резиденцию русской знати, подобную той, что создавалась вокруг Ниццы для аристократов и богачей Западной Европы. Он начал с постройки перевальной дороги, открывшей доступ на южное побережье. Пока строилась дорога, Воронцов скупал красивейшие места на побережье для своих дач и замков.

Пример Воронцова вдохновил Шуваловых, Потоцких, Нарышкиных и Голицыных, которые захотели быть соседями Воронцова по его южнобережным имениям.

Каждый из помещиков изощрялся в затеях архитектуры и садоводства. Было достаточно пятнадцати лет, чтобы побережье превратилось в «блистательную дачу». Поместья окружили старую Ялту, которая вскоре превратилась из жалкого селения о двенадцати татарских хижинах в уездный городок и центр вельможных поместий на берегу.

Аристократическая мания Воронцова утвердила в 20-е и 40-е годы на побережье землевладение высшего дворян. Дачи, дворцы, парки и аллеи производили впечатление богатства и благоденствия, но земли, окружавшие эти усадьбы, в большинстве своем оставались в диком состоянии. Нарышкины и Голицыны не нуждались в доходах, они нуждались в развлечениях и окружали себя красотами. Недаром даже такой поборник дворянских интересов, как Сумароков, и тот сетовал на огромные неустроенные поместья в Крыму и утверждал, что в руках мелких землевладельцев эти земли подверглись бы обработке и уходу. Муравьёв, путешествовавший по южному берегу в 1820 году, писал о «вообразительных» усадьбах, «принадлежащих помещикам, которые, заняв место, не заботятся о том, чтобы рука трудолюбия образовала оное в пользу их и общества: это пустоши, еще ожидавшие возделывания от виноградаря или садовника».

Но помещик средней руки или мелкопоместный не мог переселиться на южнобережные земли, так как не имел крестьян для их обработки.

Таков был заколдованный круг крепостничества.

Барство оставило после себя на южном берегу усадьбы, послужившие вехами для современных курортов, винодельческих хозяйств и парков. Архитектура и планировка этих барских имений не безлика.

Зубцы башен и каменное кружево деталей, окна-витражи, глубокие ниши, грандиозные стены и сторожевые львы, экзотические альгамбры, киоски в турецком стиле и «терема» в русском духе, замысловатые сплетения дорожек, «хаосы», пруды, осененные плакучими ивами, могильные плиты над любимыми собачками – всё это составляет характер, рисует быт.

Возмущаясь нелепыми прихотями барского быта, мы должны отдать дань восхищения мастерам зодчества и тому, что было создано руками простого русского человека. Он высек из камня эти замки, стены, арки, врезался в скалы и создал южнобережную дорогу, делая доступными места, спокон веков девственные. Он вскопал тяжелую землю, покрытую колючими кустарниками и мелколесьем, заваленную каменными глыбами, и насадил здесь первые виноградники. Древние рощи он украсил роскошными аллеями и цветниками, а новые подвалы впервые наполнил душистым вином.

Никитский бурун

Сад будет иметь целью полное по возможности собрание всех без изъятия в здешнем климате расти могущих и в каком-либо роде хозяйства полезных, или только для украшения служащих деревьев, кустов и трав, для познания различных видов по наружным их признакам и по образу хождения за ними.

X. Стевен

Весной 1807 года в Алуште появился светлоглазый и подвижный человек. У него был особый, решительный излом бровей и губ. Вихор над крутым лбом усиливал впечатление решительности и упорства. Молчаливый и застенчивый, он отнюдь не являлся разочарованным мечтателем, какие были в моде среди молодежи высшего круга. Да он и не принадлежал к этому кругу.

Христиан Стевен, таково было его имя, родился в Финляндии, учился в Петербурге и служил на юге России. Он был врач по образованию, агроном по роду деятельности и ботаник по призванию. Ботанике он отдавал всё свободное время, которого было у него мало, потому что он занимал должность помощника инспектора сельского хозяйства юга России. По своему положению и чину он мог рассчитывать на прием в «хороших домах» губернии. Крымские помещики-новоселы желали видеть Стевена и требовали его советов. Стевен от визитов отказывался, советы подавать избегал, однако в нескольких садах сделал собственноручно прививки, каким-то новым, ему только известным способом.