Таврида: земной Элизий

Даже странно, что Воронцов не сразу остановил свое внимание на Алупке.

Алупке посвящено немало восторженных страниц, хорошо известных Воронцову, собиравшему книги о Крыме.

Нет сомнения, что он читал ученую характеристику академика Палласа, который сообщал о долине Алупки как о самой теплой из всех южнобережных долин: «Потому что она одна открыта к югу и защищена от всех холодных ветров. Солнечные лучи собираются в ней и сохраняют свою теплоту в течение всего дня… Все растения востока могли бы расти здесь превосходно».

Разъезжая по побережью, Воронцов каждый раз заглядывал в Алупку. Она была несравненна.

Как крепость возвышалась над ней громада Ай-Петри. Деревня, прячась меж диких скал, амфитеатром спускалась к морю, близ которого расположились ее сады, не виданные нигде на побережье. Здесь росли гранаты, персики, лавры, кипарисы.

В своих мемуарах Воронцов писал: «Поистине местность эта облагодетельствована природой. Это самая богатая из всех окрестных земель из-за чрезвычайного обилия источников, которые делают ее особенно благоприятной для всякого рода насаждений».

Владимир Броневский, путешествовавший в 1815 году по южной Тавриде, в своем «Обозрении южного берега Тавриды» писал: «Желательно, чтобы вельможа, богач со вкусом, купил сии сады и здешнюю красоту – природу украсил и раскрыл искусством. Что бы можно сделать с таким местом, которое и в диком состоянии пленяет взор, очаровывает человека, услаждает вкус и обоняние…»

Конечно, если существовал вельможа, который мог «украсить природу» Алупки, так это был Воронцов. Не ему ли предопределено было продолжать начинания Потёмкина? Так, по крайней мере, говорили все, имея в виду не столько генерал-губернаторскую должность Воронцова и его таланты, сколько миллионы, которые постепенно переходили к Воронцову от его тещи Браницкой, любимой племянницы Потёмкина.

Эти-то миллионы и породили алупкинский замок.

И замок начали возводить не прежде, чем миллионы окончательно оказались в руках Воронцова. В 1824 году Воронцов стал скупать земли. Он купил участки Ревелиотиса, Кондараки и других греков. Затем полковник Ревелиотис с помощью местного муфтия приобрел для Воронцова и земли татарской деревни. Сделавшись алупкинским землевладельцем, Воронцов выбрал место для закладки «небольшого дома, который должен был служить на время постройки другого, большого».

В 1824 году в Алупке был заложен не замок, а вилла.

В 1828 году Воронцов заказал проект алупкинского замка известному архитектору-археологу Эдуарду Блеру. Блер был связан в своем проекте замыслом самого Воронцова. Башни и зубцы «феодального замка» были предначертаны. Важно было решить пропорции, связь с окружающими скалами, подробности планировки. Замок должен издали казаться как бы стоящим у самых ай-петринских громад, в большом тенистом парке.

Главная мысль Блера состояла в том, чтобы здание созидалось из того же камня, которым одета была Алупка, зеленеющая среди ай-петринских обвалов. Громадами этого камня завалили обширную террасу, избранную Блером для постройки. Десятки искусных мастеров-каменотесов принялись ломать его, обтачивать и полировать, складывая прекрасные серо-зеленые плиты. Проект Блера как нельзя лучше отвечал желаниям Воронцова. Уединенный и царящий над берегом дворец в Алупке должен был выразить особый «британский» аристократизм владельца. Северный фасад Блер спроектировал в духе замков Елизаветы английской с зубчатыми башнями и замкнутой линией крепостной стены, образующей двор. Даже стены служебных корпусов снабжены были зубцами и бойницами. Серо-зеленый гранит (диабаз) придал сооружениям строгий, несколько мрачный, но грандиозный характер. Стиль романтической готики XIX века отличался неожиданными контрастами, и Блер сделал фасад, обращенный к морю, похожим на маленькую Альгамбру. Легкие галереи и балконы были возглавлены пышным порталом, подобным входам в мавританский дворец или храм Древней Индии. От него шла широкая лестница, охраняемая двумя львами из белого мрамора, вывезенными из Италии. (Позднее лестница была продолжена уступами сада, идущими к морю, и на ней были поставлены еще четыре льва.) Одновременно с постройкой насаждался парк, неотделимый от самого здания.