Таврида: земной Элизий

Крым оживил Палласа, вернул ему силы и надежду на успешное завершение многочисленных трудов. Он решил вернуться в этот благодатный край, для того чтобы больше не покидать его. К своему восторженному отчету о полуострове он приложил прошение о наделении его там землей для усадьбы. Испрашиваемые участки были тут же поименованы. Екатерина, щедро раздававшая пустующие земли Крыма, выдала Палласу грамоты на владение богатыми усадьбами Чоргунской долины. Владения академика сосредоточивались в Мангупском кадылыке и состояли из селений Ай-Тодор, Шурю и Каракоба. Кроме того, Паллас получил виноградники в Судаке и купил усадьбу Салгирку близ Симферополя. Занимаясь устройством своих имений, Паллас не забывал о науке. Разъезды, закупки, тяжбы с татарами, не признававшими екатерининской дарственной грамоты, – всё давало пищу для наблюдений и опытов.

Архивные данные рисуют нам Палласа-стяжателя, Палласа-прижимистого хозяина. Но список знаменитейших трудов Палласа, написанных во время пребывания его в Тавриде, заставляет забыть о жадном помещике и преклониться перед жаднейшим испытателем природы и глубоким исследователем. Впрочем, обратимся ко второму тому «Путешествия». В предисловии к этому труду Паллас пишет: «Второй том этого сочинения содержит полное описание Крымского полуострова. К нему приложены рисунки, в которых изображены самые интересные виды этой прекрасной страны. Я, правда, уже издал общие заметки о Крыме ‹…› но эти замечания не разрушают пользы общей картины, содержащей всё, что касается естествознания, торговли и политического положения этой страны, усовершенствований, к каким она способна, равно как выгодных изменений, принесенных ей русским владычеством».

Читателя этой увлекательной книги поражают одновременность самых различных наблюдений, широта научного горизонта, педантическая тщательность характеристик и особая теплота, которую автор вносит в описание природы «любезного ему полуострова». О своей любви к Тавриде Паллас говорит в самом начале, вспоминая второй свой приезд: «Я не знаю зрелища более отрадного, как то, когда увидишь снова после долгого путешествия по голым и однообразным степям эти божьи горы и страну, где холмы и извилистые ручьи в долинах сменяются разнообразными лесками».

Называя Палласа «первенствующим писателем о Крыме», Кёппен имел в виду не только научные открытия и обобщения, сделанные Палласом, но и литературные качества «Путешествия». Геолог, зоолог, ботаник, лингвист и историк, Паллас не перегрузил свое описание излишними учеными выкладками, предоставив читателю видеть землю полуострова такой, какой видел ее сам путешественник. Складки крымских гор оживают под пером Палласа, потому что расцвечены светлобегущими реками и ручьями, русла которых перед вами как на ладони. На фоне античных или средневековых руин вспыхивают пестрые орхидеи, солнцецветы, маки, и вы узнаёте о тайнах соцветий и нежном узоре пестиков одновременно с тем, как переноситесь в века Зенона, Скилура или Тохтамыша. Вот как описывает Паллас окрестности Севастополя, которые называет он «землей классической».

«Последняя замечательность, о которой мне приходится упомянуть на Ираклийском полуострове, – это греческий монастырь св. Георгия. Первый раз я ехал в монастырь из Ахтиара через Херсонес, мимо хутора Ушакова. Весна вызывала к жизни ранние цветы, между которыми одним из первых был маленький птицемлечник[82], имеющий корень, который состоит из накрест нанизанных луковичек. Цветет всегда последняя луковка и образует новую, следующую луковку для будущего года; остальные луковки того же ряда (более старые) представляют только пустую шелуху.

Монастырь св. Георгия лежит в плоском углублении южного, очень скалистого высокого берега Херсонеса, между вышеупомянутым мрачным мысом Айя-бурун и выступом скалистого Георгиева мыса. От верхнего скалистого уступа сказанного углубления берег спускается к морю целым рядом попеременных отлогостей и утесистых обрывов; на верхних отлогостях, или террасах устроены жилища, а на следующих ниже – виноградники; тут же растут местами деревья, между прочим, похожий на кипарис черный можжевельник. В вырезке берега, по которой идет спуск к монастырю, в известняке, подобном оалитовому (который, однако, весь состоит из мелких просовидных, спирально завитых раковин), заметны места, где выламывали большие камни, какие встречаются в древних сооружениях Херсонеса; постройки на хуторе Ушакова сделаны тоже из такого известняка».