Те, кого мы прощаем

Оказавшись взаперти, она мало времени истратила на слезы. Когда Джи вырастет, станет пираткой, а пираты не плачут почем зря. Она протерла глаза, осмотрелась: было темно, лишь слабенький свет входил сквозь оконце. Наверное, это темница, – подумала Джи и взбодрилась от этой мысли. Пиратов сажают в темницы, и дядя Инжи бывал в темнице. Интересно, каково тут! Она обошла и осмотрела комнату, где было совсем темно – ощупала ладошками. Ничего особенного тут не нашлось. Большая недетская лежанка, стул, доска на стене – вместо стола, и ведро – вместо ночного горшка. Странно, что о темницах так много вспоминают. Ничего тут интересного, скука.

Тогда Джи решила выглянуть наружу. На двери имелось малое решетчатое оконце – выше головы девчушки. Не беда – есть стул. Подтащила его, взобралась, выглянула. Там был коридор, освещенный одной лампой. В противоположной стене виднелись две двери с решетками – одна слева, другая справа.

– Дядя Инжи! – позвала крошка.

Она помнила, как злая барышня сказала: «Вниз его», а потом: «Ее тоже вниз». Если низом злюка называла темницу, то дядя Инжи – тоже где-то тут. И верно: за правой дверью раздался шорох, в решетке показались усы.

– Крошка?..

– Я здесь!

– Ты здесь? В темнице?! Тебя тоже заперли?!

Сама Крошка Джи не удивлялась этому. Она – пиратка, а Инжи – пират. Они – как два моряка из одного экипажа. Было бы странно, если б его заперли, а ее – нет. Но Инжи сказал удивленно и горько:

– Совсем она душу потеряла…

– Кто потерял?

– Минерва.

– Эта злая барышня?

– Она раньше не была злой, но потом…

– Кто она такая? Почему злится на нас?

– Она – владычица. Императрица.

Крошке Джи захватило дух.

– Императрица злится на нас? Это как в сказке, да? Она злая потому, что потеряла душу, но мы найдем и вернем!

– Да, Крошка. Так и будет. Знаешь, с чего надо начать?

Он понизил голос, она тоже ответила шепотом:

– Сбежать из темницы!

– Умница! Что есть у тебя в камере?

– Где есть?..

– Камера – это комната в темнице.

– Ага…

Кроха перечислила все предметы.

– Говоришь, ведро… Оно деревянное?

– Ну да.

– Обжато железными обручами?

Кроха ощупала ведро.

– Да, есть такие колечки.

– Сними с него одно.

– Дядя Инжи, я не могу.

– Так не руками. Слушай…

Он объяснил. Она положила ведро на бок и прыгнула на него со стула. Дерево разлетелось, железные кольца спали. Кроха с Инжи прислушались, не идет ли кто на звук. Шагов не было.

– Теперь дальше. Одно кольцо сплющи, чтобы вышел плоский длинный прут.

Она сделала.

– Залезь на стул, возьми прут в ручку и просунь сквозь решетку. Она сделана так, что взрослая рука не пролезет, но ты маленькая, сможешь. Потому и прошу тебя.

Крошка Джи немного обиделась. Она думала, Инжи просит потому, что она – его помощница и напарница, а оказалось – только потому, что руки маленькие… Но сейчас не время разводить обиды: надо выбраться из камеры и вернуть душу владычице!

– Посмотри на мою дверь – видишь снаружи засов? На твоей двери есть такой же. Нащупай его прутом, подцепи и сдвинь влево.

– Влево – это куда?

Он показал.

Она просунула сквозь решетку прут, ладонь, руку по локоть. Согнула руку, опустила железку и стала шарить ею по наружной стороне двери. Инжи командовал:

– Левее… выше… теперь правее…

Но даже с его подсказками было идовски трудно. Чтобы достать до засова, пришлось взять прут за самый кончик – и он от этого стал вдвое тяжелее. Двигать его тремя пальчиками было почти невозможно. Джи кусала язык от натуги, пыхтела, вжималась в решетку. Наконец, подцепила рукоятку засова, и Инжи выдохнул: «Да!» – но прут соскочил и чуть не выпал из пальцев.

– Ай, каналя! – ругнулась Крошка по-пиратски, только тихо.

– Каналья, – поправил Инжи. – Но ты при деле не ругайся. Сосредоточься и выполни, а потом сколько хочешь.

– Не получается… Тяжело очень.

– Подложи под себя что-нибудь, станет проще.

Она сложила на стул обломки ведра, залезла, упала. Потерла ушибы, вытерла слезы. Сложила ровнее, аккуратнее. Залезла, просунула в решетку руку с прутом – на сей раз по плечо.

– Легче, дядя Инжи! Сейчас я…

– Тихо! Прячься!

Она тоже услыхала шаги и втянула руку в камеру. Сунула прут и обломки ведра под лежанку, села, чинно сложив руки – и в этот миг дверь отворилась.

В коридоре стояли трое, Джи хорошо видела их: двое из трех держали лампы. Одним был незнакомый мужик в кожаном фартуке, с какими-то железками на поясе. Другим – высокий и красивый воин в лазурном плаще. Крошка назвала бы его добрым рыцарем, если б он не служил злой владычице. Третьей была сама императрица без души.

– Приказ ясен? – спросила она, и мужик в фартуке ответил:

– Да, ваше величество.

– Тогда приступайте.

Мужик вошел в камеру Крошки, а владычица-злюка и ее солдат – в комнату Инжи.

Мужик придвинул стул и сел рядом с Крохой. Снял с пояса узкий нож – Инжи учил ее метать такие.

– Зачем это? – спросила Крошка. – Здесь метать некуда, стены-то из камня.

Мужик прижал палец ко рту – утихни, мол. Заговорил шепотом:

– Ты хочешь, чтобы стало больно?

– Не хочу, – ответила Крошка тоже шепотом. Мужик в фартуке был какой-то жутковатый, при нем хотелось говорить тихо, а не громко.

– Тогда кричи.