Те, кого мы прощаем

Он вышел из голубятни, сияя и блестя. С такими письмами да с покровительством – Бэкфилду обеспечена и карьера, и чин, и столица. Да что угодно! Даже Ориджин забудет свои дурацкие обиды. Он ведь умный человек – иначе б не победил владыку. А умный человек думает головой и умеет отличить выгоду от…

– Майор, что вы забыли на голубятне?

Здоровяк в синем плаще возник на пути – капитан Шаттэрхенд, командир столичной лазурной роты, прихвостень Минервы. Бэкфилд терпеть не мог офицеров, которые выслуживаются перед владыкой – особенно тех, которые делают это успешнее, чем он.

– Лейтенант Шаттэрхенд… простите, капитан. Забыл поздравить вас с повышением в чине.

– Благодарю, майор. И все же – что делали в почтовом ведомстве?

– Даже не представляю такой статьи устава, где сказано, что это вас касается.

– Пожалуй, не касается. Но вы ведете себя странно: только вышли от владычицы – как сразу в голубятню. Кому вы послали письмо? Что в нем?

Благодушие Бэкфилда начало уступать место гневу.

– Тьма сожри, капитан! Вы следили за мной?!

– Никак нет. Я последовал за вами лишь затем, чтобы задать вопрос. Но вы так спешили на почту, что я отстал. Решил подождать вас тут. Ожидание затянулось, и я имел время задуматься. Теперь новый вопрос заботит меня сильнее прежнего: кому вы так срочно отправили послание?

– Подите к черту.

Бэкфилд решительно двинулся дальше. Шаттэрхенд заслонил ему путь. Они столкнулись, капитан оказался крепче, майор отлетел на шаг.

– Шаттэрхенд, ради Темного Идо, дайте дорогу! Иначе…

Бэкфилд бросил руку на эфес. Мундир сдвинулся, потревоженный этим рывком, и из кармана показался уголок письма. Взгляд капитана прилип к нему.

– Вы не отправили письмо. Вы перехватили чужое! Именем Короны, я требую отдать его!

– Убирайтесь, капитан.

– Вы поступили низко с этим Инжи и его крохой. Вы обманули Уитмора и Ворона. Ручаюсь: сейчас у вас на уме новая мерзость.

– Если желаете проучить меня – пришлите секундантов, поговорим на рассвете. А сейчас – прочь с дороги, я спешу.

Шаттэрхенд помедлил – наверное, взвесил шансы напасть на майора и остаться не только живым, но и любимчиком владычицы. Шансы были – так себе. Капитан сделал шаг в сторону, Бэкфилд прошел мимо, на всякий случай готовый к атаке. Шаттэрхенд сдержался. Оставив его за спиной, майор растянул губы в ухмылке. Капитан – не крупный гад и не мелкий, он вообще не гад, потому нет смысла опасаться его.

– Майор, есть только один способ, как вы могли появиться на свет. Праматерь Люсия спала с холопами. И с шаванами. И с их рабами.

Бэкфилд не принимал решения. Он услышал голос капитана, понял смысл – и миг спустя рубил наотмашь. Капитан отбил, шагнул вбок, атаковал с фланга. Бэкфилд легко отразил удар, увел в сторону вражеский клинок, ринулся в брешь защиты. Капитану пришлось отступать, а Бэкфилд атаковал и давил, загонял в угол. Капитан сделал финт, ударил по ногам – но он слишком силен, а значит, медлителен. Бэкфилд перепрыгнул вражеский клинок, пнул капитана, отбросил к стене. Клинок сверкнул молнией – смертоносный прямой выпад…

Уже лежа на полу Бэкфилд понял: подлец капитан спланировал все. Здесь слишком тесно, он это учел. В решающий миг прыгнул в сторону, клинок Бэкфилд вонзился в стену – и на миг застрял в штукатурке. Капитан хлестнул его по лицу, майор упал, выронив оружие, и капитан пригвоздил его к полу.

– Подонок, – прохрипел Бэкфилд, – подлец!

– Я? – удивился Шаттэрхенд. – Отдайте письма.

– Нагнись и возьми.

Не вынимая клинок из раны, капитан шатнул его влево-вправо. Судорога боли пронзила тело майора.

– Ваша рана пока не смертельна. Но это легко изменить. Письма, майор!

Левою рукой – правую он не чувствовал – Бэкфилд вынул из кармана конверты. Капитан взял их, одной рукой раскрыл, вторую держа на рукояти шпаги.

– Благодарю. Вернемся к моему исходному вопросу…

Краем глаза капитан скользнул по листу, зацепился за какое-то слово, возможно – имя. Зрачки расширились.

– Ого!.. Пожалуй, мой вопрос снят. От лица Короны благодарю вас за подарок.

* * *

Май 1775 г. от Сошествия

Тот же день

Маренго, дворец Тишины

Крошка Джи не очень-то испугалась. По крайней мере, не за себя.

За короткую жизнь особенной беды ей не выпадало: умереть – не умерла, болеть – не болела, руки-ноги не ломала. Частенько сидела голодной, но привыкла, считала – так и нужно. Потому Джи верила: Праматери ее любят, и ничего слишком плохого с нею не стрясется, даже в темной запертой комнате.

Взрослые – другое дело. С ними все время случалась беда. Папа исчез сам собой, маму забрал мор. Крошку приютили тетя с дядей, но у них сперва сгорел дом, а потом их убил страшный человек по имени Лед. Тогда у Крошки появился дядя Инжи. Он был, наверное, лучшим из всех – даже лучше папы. За него Крошка очень сильно боялась. Взрослые всегда исчезают…