Театр

Ах, этот Лиссабон — восьмое чудо!
Изнутри страны, оттуда,
Где лежит Куэнки[220] область,
Потихоньку вытекает
Славный Тáхо[221] многоводный.
Пробежав чрез пол-Испаньи,
Та река впадает в «море» —
«Океан» среди священной
Южной части Лиссабона.
Перед тем как и названье
И русло свое у моря
Потерять, между горами
Разливается ширóко
Тáхо, гавань образуя.
В том порту судов без счета:
Барки, каравеллы, сайки,[222]
И галеры там находят,
Со всего земного шара
Приплывя, приют спокойный.
Столько их, что, озирая
Все, подумаешь невольно,
Что Нептунова[223] столица
Тут раскинулась привольно.
Гавань эту защищают, —
Повернись к закату солнца, —
Пара крепостей сильнейших:
Каскаэс[224] одна зовется,
А другая — Сан-Хуаном.
В полумиле иль немного
Дальше расположен Бéлен.[225]
Это — монастырь святого,
Знаменитый неким камнем,
У которого, как сторож,
Лев приставлен. В нем находят
Короли и королевы
Католических народов
Вечное успокоенье.
Вниз оттуда — водяною
Массою река стремится
До Алькáнтары[226] угодьем
Монастырским де-Хабрéгас.
Там долина, между прочим, —
Три холма ее венчают, —
Красоты их бесподобной
Был изобразить не в силах
Сам Апéллес;[227] издалека
Их увидишь; ожерельем,
Прямо с неба свисшим долу,
Из жемчужин полноценных
Кажутся они… С их мощью
И величьем — десять Римов
Не сравняешь ни за что ты
Ни числом монастырей
С храмами, ни зданий строем,
Ни красою командорств,
Ни роскошеством дворцовым,
Ни наукой, ни оружьем,
Ни по судопроизводству
Образцовому, ни в смысле
Милосердия, что прочно
Угнездилось на холмах.[228]
Но во всей громаде стройной
Поразительней всего
Вид с вершины зáмка. Смотришь,
Видишь шестьдесят селений —
Все у берега морского
В расстояньи миль шести…
Оливéлас среди прочих,
Монастырь, в котором келий
Насчитал до шестисот я
Тридцати; а в них монахинь,
Послушниц и постриженных,
Больше тысячи двухсот.
От него до Лиссабона,
На пространстве очень малом,
Тысяча сто тридцать вольных
Помещается селений,
Утопающих в зеленых
Насажденьях; называют
В нашей Бéтике[229] такие
«Двориками»… По средине ж
Города разбита площадь,
По прозванью — Дель-Росио.[230]
Это — всей столицы гордость.
Как обширна! Как красива!
Взять сто лет назад и больше —
Море было в этом месте,[231]
А теперь меж ней и морем
Зданий счетом тридцать тысяч.
Видно, океан в другое
Место бег свой направляет.
Улица есть в Лиссабоне,
Rua Nova по названью,
Или «Новая». — Сокровищ
Всяких и великолепий
В ней привезенó восточных
Столько, что король сказал мне —
В этой улице меж прочих
Обывателей богатых
Есть один купец, который
Мерит деньги на фанеги,[232]
А считать уж их не может…
Близ дворца, где Португалья
Короля ее почетом
Окружает, — снова пристань,
И в той пристани без счета
Разгружается судов
С английскою спелой рожью,
С ячменем французским. Самый
Тот дворец — его подножье
Тахо моет и целует —
Величавый и огромный
Выстроен еще Улиссом;[233]
От него и самый город
Носит имя на латинском
Языке — Улисибона.
Герб его — изображенье
Нашарé, как на подножье,
Ран, которыми отмечен
Был в пылу кровавом боя,
Волей вышних сил безмерных,
Первый их король Алонсо
Дон Энрикес.[234] В Тарасоне,[235]
В арсенале Лиссабона,
Много разных кораблей,
В том числе таких огромных
Несколько судов военных,[236]
Что когда на них посмотришь
Снизу, кажутся верхушки
Мачт упершимися в звезды.
Что еще я особливо
Расскажу про этот город, —
Это то, что горожане,
Угостить соседа-гостя
Пожелав, легко имеют
Рыбу свежего улова,
Что плескалась у дверей:
В двери сеть закинуть стóит,
Как уж в ней трепещет рыба,
И сама к ним в двери входит.
Надо к этому прибавить,
Что до тысячи и больше
Каждый вечер приплывает
К порту барок нагруженных:
Масло, хлеб, вино, топливо,
Много фруктов всевозможных,
Снег с надгорья де-Эстрелья,[237]
Что на головах разносят
После в городе мальчишки,
Снегом в розницу торговцы.
Впрочем я, сеньор, напрасно
Утомляюсь: легче звезды
Сосчитать, чем описанье
Части дать его сокровищ.
Жителей сто тридцать тысяч
Нынче числят в Лиссабоне.
Между ними — чтобы кончить —
И король, тебе целует
Руки он…