Театр души

Что касается Карен, то стало ясно, что любая женщина, которой она заинтересовывалась, была, в то же время, ее матерью. В соответствии с любимыми и идеализированными аспектами своей внутренней матери Карен влюблялась в заместителей матери и желала их, с вытесненной фантазией, что тем самым она восстановит все то, что не получила от матери как женщины. В соответствии с ненавидимыми аспектами внутренней матери каждая новая партнерша становилась врагом, которого необходимо уничтожить, и угрозой ее чувству отдельной идентичности, принимая во внимание ее страх и желание тотального слияния с другой женщиной. Эти психические факторы вносили свой вклад в разрыв всех прошлых отношений. Так как во внутреннем мире Карен отец воспринимался как отсутствующий и непригодный объект, она не могла искать у него защиты от опасности чересчур интимных отношений с матерью. Ее ранние младенческие желания, относящиеся к матери, как и проецируемая фантазия, что мать хочет проглотить ее и таким образом отделаться от нее, сохранив только Кати, не наткнулись в ее внутреннем мире на успокаивающий отцовский барьер. Любые отношения с женщиной, обещающие жизнь, были, в то же время, проводником смерти.

Сегодня я бы усмотрела в этой внутренней драме много других ответвлений, например, фобийное отношение Карен к физическому миру. Фантазия о вездесущей матери порождала мгновения квази-психотического ужаса; кожные аллергии были, несомненно, примитивной, довербальной защитой от утраты границ тела, а также реакцией на сильное желание слияния с архаичным образом матери из прошлого. Психика Карен не могла переработать эту глубокую внутреннюю борьбу, и в результате ее тело было вынуждено найти собственное решение.

В контрасте с этими проблемами, я не встретилась с большими трудностями в понимании бессознательного значения страха перед сценой у Карен, и, возможно, отчасти в результате этого, ее профессиональные затруднения были среди первых ее решенных проблем. Переработка этой части психической структуры и бессознательной жизни фантазии Карен шла по хорошо известному маршруту экскурсий в мир невротических симптомов и затруднений. Сны, мечта, воспоминания и ассоциации Карен дали для нашей работы все необходимые элементы, позволившие нам увидеть, прежде всего, ее ужас, что публика воспримет ее «фалличной», затем ее столь же сильньш страх показаться «не-фа л личной», что для ее бессознательного означало — кастрированной. Отсюда мы последовали за регрессивной фантазией, в которой анальные отсылки играли такую же мрачную роль, которую сыграли отсылки фаллические.

Следующий акт внутренней драмы Карен прояснил сценарий: «Публика увидит, что все, что я делаю — куча дерьма. Хуже того, они узнают, что и я сама не стою большего». В начале анализа она часто так высказывалась о своем физическом облике: «Я просто куча дерьма». Мы смогли оживить и оценить сценарии забытой догени-тальной любви, основанные на инфантильных сексуальных теориях, в которых фекалии — ценный и любовный подарок, смешивались с фекалиями — смертельным оружием. Восстановление психических связей между сублиматорной профессиональной деятельностью Карен и ее инстинктивными корнями произошло легко и принесло плоды. Вскоре Карен стала понимать, что проецирует на публику кастрирующие и преследующие объекты, населяющие ее внутреннюю психическую вселенную. За страхом выглядеть смешной, бесполой и ничтожной стояло архаичное желание затопить весь мир своей младенческой продукцией и инфантильной любовью.

Тщательный анализ этого доселе бессознательного материала не успокоил Карен полностью относительно опасности, заключенной в ее желании «исполнять» на публике. Однажды она совершила еще один акт отыгрывания на сессии (и позволила мне понять, что отыгрывание не обязательно негативно). Вместо того чтобы лечь на кушетку, Карен расположилась у окна. Она сделала необходимые приготовления, чтобы воспроизвести для меня то травматичное представление, которое на время прервало ее творческую карьеру. Но на этот раз исполнение Карен было таким, каким ей хотелось, чтобы оно было в тот роковой день, когда она испытала неконтролируемую панику. Ее исполнение, тронувшее меня почти до слез своей красотой и талантливостью, длилось всю сессию. Мне пришлось завершить его. При этом мы обменялись лишь парой слов. Уходя, Карен сказала: «Спасибо Вам», а я ответила: «Вам спасибо». Несколько месяцев спустя Карен принесла мне два билета на представление, где она исполняла ведущую роль — на свое первое появление на публике после четырехлетнего перерыва. Снова экс-статическое движение позволило прерваться статической либидинальной блокаде ее желаний, хотя нам все еще предстояла большая работа над ее искаженным чувством личной и сексуальной идентичности.

СТАТИЧЕСКИЕ И ЭКС-СТАТИЧЕСКИЕ ПЕРЕЖИВАНИЯ АНАЛИТИКА