Театр китового уса

Она ждет в квартире, пытаясь убить время, дочитав «Мадам Бовари», но главная героиня кажется даже более скованной, чем она, и это только добавляет ей нетерпения. Весь день раздаются дальние звуки стрельбы – как фейерверки. Иногда она подходит к окну, только чтобы увидеть, что люди в квартирах напротив тоже стоят у окон, сложив руки на груди. Улицы внизу пусты, хотя иногда кто-нибудь пробежит, будто за ним гонятся. Окинув взглядом город, она видит столбы дыма, поднимающиеся из дальних частей Парижа, но понятия не имеет, что они означают. Случайные, не поддающиеся чтению жесты.

К вечеру ожидание становится почти невыносимым. Затем она слышит тайный стук в дверь, который означает Жан-Марка. Она быстро впускает его. Он мокрый от пота, с огромной сумкой, но сияющий, ликующий.

– Мы захватили префектуру полиции, – говорит он, тяжело дыша, – но нам нужно подкрепление. Боеприпасы, вода.

– Денис нашел мне оружие? – говорит она.

Он вытаскивает пистолет из-за пояса.

– От Дениса. Люгер, снятый с тела немецкого офицера меньше часа назад.

Когда она берет его, рукоятка еще теплая от близости к животу Жан-Марка. На мгновение она представляет, что это тепло мертвого немца, и чувствует тошноту. Она глубоко вдыхает и фокусируется на оружии, лежащем на ее открытой ладони, на чувстве его веса. Она месяцами не держала в руках пистолета, но во время подготовки она никогда не спешила с тем, чтобы привыкнуть к нему, как предложила бы незнакомой собаке ладонь понюхать, дать шанс оценить ее.

Жан-Марк открывает сумку, в которой оказывается несколько коробок с патронами и груда пустых винных бутылок.

– Поможешь мне наполнить их?

Она засовывает пистолет за пояс и идет на кухню, где они с Дигби хранят воду в кастрюлях. Она переливает ее в бутылки, наполняя каждую, затыкая пробками, затем передавая Жан-Марку, чтобы сложил в мешок. Они прокладывают бутылки простынями, чтобы те не разбились, прежде чем он поднимает мешок, пошатываясь под его звенящим весом.

– Ты не сможешь донести это в одиночку, – говорит она. – Подожди, я найду еще одну сумку.

Она находит собственный рюкзак, и они разделяют патроны и воду на двоих.

– Готова? – говорит он, когда она забрасывает рюкзак за плечи.

– Готова, – говорит она.

Вместе они выходят на солнце и идут от острова Сен-Луи к мосту, который ведет к большему острову, Сите, где на открытой площади лицом к собору Парижской Богоматери стоит величественное здание префектуры полиции. Кристабель взяла Жан-Марка под руку, будто они пара.

– Если нас остановят, мы скажем, что наш дом повредили в сражении и мы идем к моим родителям, – шепчет она на ходу.

Добравшись до острова Сите, они на мгновение замирают под тенистым навесом пустого кафе. Улицы пустынны, но несколько résistants яростно несутся на велосипедах к сцене восстания. На шеях у них болтается оружие, а следом бежит фотограф с аппаратом в руке. Со стороны префектуры доносится громкое пение «Марсельезы». Почему они поют, думает она, когда битва еще не выиграна? Но трехцветные флаги уже расцветают на окнах, в вышине развевается красный, белый и синий.

Жан-Марк осторожно проводит ее по краю острова на место, с которого виден вдали другой мост, ведущий к нему. Он наполняется немцами: марширующие солдаты и бронированные автомобили, все направляются к префектуре. Ее сердце на мгновение сжимается от страха, что поющих résistants застанут врасплох, но она тут же видит вспышки защитной стрельбы из-за парапетов у реки, оглушающий треск пистолет-пулеметов «стэн», которыми вооружены бойцы ФВС, и бросающихся на землю немцев.

Они с Жан-Марком быстро проходят по проулку, который ведет к собору Парижской Богоматери. Они замедляются, достигнув конца улицы, затем осторожно выглядывают из-за последнего здания, осматривая площадь. Слева собор, стоящий за огромными валами мешков с песком, защищающих главные порталы, а справа префектура полиции.

Кристабель может разглядеть фигуры в окнах, длинные силуэты винтовок, целящихся вниз в немецкий танк, что стоит посреди площади, припавший к земле и неподвижный, будто жаба. Она слышит звук, с которым пули ударяются о металлическое тело танка, непрерывный ряд бесполезных звяков, а затем танк стреляет в ответ – оглушающий бум, и огромное облако дыма и пыли разносится от префектуры. Она слышит падающие камни, визг пожарной сирены, крики. В окнах пляшет пламя.

Жан-Марк начинает выходить на площадь, когда мимо на скорости проносится немецкий мотоциклист.

– Назад, – шипит он, и они спешно отступают в безопасность. Затем пытаются выйти снова, сгибаясь и держась одной стороны, где их закрывают высаженные деревья. Они перемещаются перебежками, теснясь в узком дверном проходе, когда из префектуры вырывается пистолетная очередь, и пули свистят мимо, преследуя немецкий бронированный автомобиль, который ненадолго появляется на дальнем конце площади, прежде чем исчезнуть с глаз.