Театр мыльных пузырей

– Мне иногда кажется, что ты можешь вести этот фургон сутками, – улыбнулась Руби.

– Точно! – воскликнул Лео и резко вильнул в сторону.

– Не стоит его отвлекать, – усмехнулась Арья, поманив Руби за собой.

На так называемой кухне девушка протянула Барлоу бутылку имбирного пива и пачку сигарет.

– Твои очень лёгкие, почти не чувствуются, – произнесла она, раскуривая сигарету фирмы «Честерфилд» и протягивая зажигалку подруге.

– Не думаю, что у меня зависимость, – ответила Руби, прикуривая крепкую сигарету, несмотря на то, что в кармане куртки покоились две новые пачки ментоловых.

– Не существует зависимости, всё в голове, – протянула девушка, усмехаясь. – Я курю, потому что нравится. Потому что выглядит красиво, потому что люблю наблюдать за дымом, который вылетает из полураскрытых губ. А еще потому, что, когда куришь, почти не хочется есть.

– У тебя все сводится к еде, – нахмурилась Барлоу, пропуская в лёгкие порцию густого, тяжелого дыма. Голова тут же закружилась, она почувствовала острую нехватку воздуха. – Непривычно.

– Еще бы, – засмеялась Арья, открывая бутылку пива. – Пришла пора развлекаться. Я ждала этого. Так долго строила планы, так долго добивала себя мыслями, что всё это полная чушь, ломалась, собиралась снова, а потом вдруг подумала – ну да, может, и чушь, может, во всём этом побеге и вовсе нет смысла. Так и пусть. Неужели в каждом действии человека непременно должен быть глубокий смысл? Просто небольшое приключение людей, которым всё осточертело, просто поездка к Тихому океану, от которого можно отправиться куда угодно, просто новые знакомства, новые идеи, новые взгляды…

– Звучит романтично, – улыбнулась Руби.

– Наверное, – кивнула Арья, делая глоток. – Нет тут никакой морали, никаких уроков и поучений. Мы все сбежали от проблем, других людей, самих себя. Мы все решили, что сможем начать новую жизнь и стать другими, найти себя и свой дом.

– Что плохого в том, что мы хотим быть значимыми? Настоящими? – прошептала Руби.

– Ничего. Взрослые называют это подростковым максимализмом, бегством от реальности. Наше поколение меняет традиции и пересматривает приоритеты – это никому не нравится, кроме нас самих. Мы можем изменить жизнь, перейти на новый уровень, и это не может не пугать. И пускай проявляется всё это в мелочах, смысл остаётся тем же – мы двигаемся вперёд, мы ищем, тратим свою жизнь не на работу, как привыкли другие, а на открытия. Мы идём, и это не перестаёт бесить тех, кто стоит на месте. Они привыкли идти по проторённой дорожке, по тому пути, который был изведан ранее. Они считают, что незачем двигаться, раз на месте неплохо стоится.

– Тебя осуждали за что-то? – не могла не поинтересоваться Руби.

– Осуждали, – кивнула Арья.

– За что?

– За то, что пыталась убить себя, – девушка улыбнулась, а у Барлоу внутри все застыло. – А ведь это тоже опыт. Я не стояла на месте, шла вперёд. Но это никому не нравилось.

– Ты перебарщиваешь, – тихо ответила Руби, опуская глаза. Знала, что Говард ухмыляется и смотрит на неё. – Больно осознавать, что ты не в силах сама себя спасти.

– Следует научиться извлекать выгоду из всего.

Руби не до конца поняла слова Арьи, но всё же задумалась. В жизни Арьи совершенно точно случилось нечто страшное. Человек не ломается просто так, по собственному желанию.

В кармане куртки завибрировал телефон. Девушка вздрогнула, поставила бутылку на столик и трясущимися пальцами вытащила мобильный.

Лили.

– Чёрт, – выругалась Руби, закрывая глаза и крепко сжимая телефон.

– Возьми трубку, – спокойно сказала Арья, затушив истлевшую сигарету о днище стеклянной пепельницы.

– Я не смогу, – ответила девушка, подавляя подступающие к глазам слёзы и пытаясь унять дрожь в ногах.

– Сможешь, – твёрдо сказала Говард, в упор глядя на Руби. – Сможешь.

Руби тяжело выдохнула и ответила на вызов.

– Где ты, чёрт возьми?! – закричала в трубку подруга. – Я прихожу к тебе, а там грёбаные письма! Ты бы видела, в каком состоянии твоя мать! Не веди себя как ребёнок, сейчас же возвращайся домой, Руби Барлоу!

– Нет, – чётко произнесла девушка, вцепившись в телефон так сильно, что побелели костяшки.

– Что? – в изнеможении спросила Лили.

– Ты прочла то, что я написала? Я не вернусь, Лил.

– В твоём побеге нет никакого смысла! – закричала девушка.

– Ты права, – с болезненной улыбкой ответила Руби, глянув на Арью, чьё лицо оставалось спокойным на протяжении всего разговора. – Но уговаривать меня бесполезно, я не вернусь. Не ищи меня, и маме передай, чтобы не искала. Ты должна понять.

– Я понимаю, – тихо произнесла Лили. – Но что я буду делать без тебя? Кого мне теперь поднимать с колен?

– Прости, что забрала у тебя цель. Ты должна найти другую, более значимую.

– Более значимую? – на выдохе спросила девушка, всхлипывая. – Более значимую?!

– Прости, Лил. Поддержи маму, ей это нужно. И тебе, – сказала Руби, надеясь этим поставить точку в разговоре.

– Я ненавижу тебя, Руби Барлоу, – с горькой обидой произнесла Лили. – Теперь я тебя ненавижу.

И бросила трубку.

Арья, прищурившись, смотрела на слёзы, стекающие по щекам девушки.