Театр. Том 2

Идем, докажем ей, как эти страхи ложны.
Излить свой страстный пыл я должен неотложно.
Идем!

Антоний.

Но до того, как примет нас она,
Знай, что Корнелия уже привезена.
В плен захватить ее успел-таки Септимий,
Мня угодить тебе стараньями своими,
И с пленницей, едва причалили суда,
Он был, как ты велел, препровожден сюда.

Цезарь.

Скажи, пусть их введут. Как эта весть некстати!
Желанием горю возлюбленной предстать я,
А вы, о небеса, лишаете меня
Возможности побыть с ней хоть остаток дня!

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Те же, Корнелия, Септимий.

Септимий.

Мой властелин!..

Цезарь.

Ступай, Септимий, к Птолемею.
Я дел с предателем презренным не имею.
Мне мерзок римлянин, что стал царю слугой,
Хоть встарь Помпей и я его водили в бой.

Корнелия.

Пусть, Цезарь, рок меня в оковы ввергнул ныне,
Но пленницу не мог он превратить в рабыню,
И я за жизнь свою так мало трепещу,
Что слово «властелин» к тебе не обращу.
Красс-младший^{28} и Помпей со мной делили ложе,
Отец мой — Сципион, и забывать негоже
Мне, римлянке, о том, что, как ни стражду я,
Чуждаться слабости должна душа моя.
Средь бедствий, на меня обрушенных судьбою,
Стыжусь я лишь того, что остаюсь живою.
Из мира не ушла я за Помпеем вслед,
И хоть моей вины тут не было и нет,
Затем что не дали из жалости жестокой
Мне утонуть иль нож вонзить в себя глубоко,
Казнюсь я и должна казниться буду впредь
За то, что не смогла от скорби умереть
И славой, умерев, покрыть себя нетленной.
Суровый рок судил мне стать твоею пленной,
И все ж я искренне признательна богам,
Коль скоро нахожусь по промыслу их там,
Где ты — не Птолемей — располагаешь властью.
О небо! Под какой звездою родилась я,
Коль мне благодарить приходится богов,
Что оказалась я в руках своих врагов,
А не царя, что нам всегда считался другом
И даже на престол взведен моим супругом!
Не слишком, Цезарь, верь успеху своему:
Ты им обязан лишь злосчастью моему.
Я горе принесла и Крассу и Помпею,
Два раза ввергла мир в беду бедой своею,
Два раза навлекла замужеством своим
Вражду богов на тех, кто поднял меч за Рим.
О, как хотела б я, чтоб брак нерасторжимо
Связал и Цезаря со мной на благо Рима
И с губ своей жены его в свой час и срок
Отраву неудач испить заставил рок!
Знай, Цезарь: ненависть во мне слабей не стала.
Я — римлянка, о чем тебя предупреждала,
А значит, и в плену пребуду столь горда,
Что не взову к тебе с мольбою никогда.
Как хочешь поступай. Я лишь напоминаю,
Что я — Корнелия и слова «страх» не знаю.

Цезарь.