Театр. Том 2

О, сколь завидная, сколь сладостная доля —
Оплакивать врага, что нам не страшен боле!
Как мы стараемся за смерть его отмстить,
Коль этим можем смерть свою предотвратить;
Как хвалим мертвеца, как чтим, как уважаем,
Коль этим мощь свою и славу умножаем!
Да, широта души есть в Цезаре, Филипп,
Но царь враждует с ним, супруг же мой погиб.
А если б был он жив, едва ли б нас с тобою
Мог Цезарь удивить душевной широтою:
Когда опасностью она порождена,
Не так уж велика на деле ей цена.
Играет и любовь тут роль, как мне сдается:
Он, за Помпея мстя, за Клеопатру бьется.
Здесь чувство и расчет случайность так сплела,
Что я у Цезаря в долгу бы не была,
Когда б не верила, что об одной лишь мести
Сама бы думала на Цезаревом месте,
И что, как каждому, в ком дух высокий скрыт,
О ближнем по себе судить мне надлежит.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Те же, Клеопатра и Хармиона.

Клеопатра.

Я не намерена из жалости бесцельной
Мешать тебе в твоей печали беспредельной.
Нет, просто мне почтить хотелось прах того,
Чей труп извлек из волн отпущенник его,
И клятву дать тебе, что гибели ужасной
С моей бы помощью избег твой муж злосчастный,
Когда б послала мне судьба не меньше сил,
Чем было у меня желанья, чтоб он жил.
Но коль тебе в твоем безмерном сокрушенье
Доставил этот прах хоть каплю утешенья
И местью скорбь твоя быть может смягчена,
Узнай, Корнелия, что ты отомщена
И что предатель… Как! Тебе уже известно?

Корнелия.

Да, знаю я, что был казнен Потин бесчестный.

Клеопатра.

Как сладостна тебе, должно быть, эта весть!

Корнелия.

Нет, только для одной тебя в ней сладость есть.

Клеопатра.

Свершенье чаяний всех радует обычно.

Корнелия.

Но эти чаянья у нас с тобой различны.
Казнить убийц с тебя достаточно вполне,
Но недостаточно покончить с ними мне.
В свой срок и час воздать я Цезарю сумею,
Пока ж молю богов о смерти Птолемею.
Он недостоин жить, хоть Цезарь жизнь ему
Стремится сохранить как брату твоему.
Но небо, что б тебе ни обещал твой милый,
Устроит так, что царь не избежит могилы,
И если мне оно вонмет, то, может быть,
Случится им в бою друг друга истребить.
Вот уж тогда и мне возликовать пришлось бы!
Но коль оно сочло чрезмерной эту просьбу
И может из двоих сгубить лишь одного,
Пусть гнев его падет на брата твоего.

Клеопатра.

Рок все решает сам: он глух к людским желаньям.

Корнелия.

Но согласует все ж последствия с деяньем
И справедливое возмездие с грехом.

Клеопатра.

Да, правосуден он, но милостив притом.

Корнелия.

Согласна я с тобой, но лишь по той причине,
Что он не милостив, а правосуден ныне.

Клеопатра.

Карает он сейчас, прощает — через миг.

Корнелия.