Театр

ЛЕОНИД. Хватит! Я сказал — моя протечка! Я заплачу, у меня много денег, ты же знаешь это, ты считаешь всегда всё в чужих карманах! День, сутки я пробую не разговаривать с вами, с тобой — и вот, ты всё равно лезешь в душу, начинаешь меня теребить… Сунула мне машинное масло! Специально! Чтоб отравить! И вчера был скандал! Здесь же, на этом самом месте, вечером ты сказала мне, что я… Ужас повторять даже это слово — вот что ты сказала!

ВЕРА. Да что я такого сказала? Я сказала, что ты — дрестофан.

ЛЕОНИД. Опять, опять! Она в университете научный коммунизм изучала и такие слова, такие слова! После университета в гардеробах не работают! (Плачет, моет стаканы с остервенением.)

ВЕРА. Работают! Ну и что, что в университете? Ну и что, что научный коммунизм? Это же детская дразнилка, это же так мило. Ты можешь меня тоже назвать дрестофанша — смешно только! Я «о» — ошибалась, повторяю. Это моя квартира. Это я залила театр.

ЛЕОНИД. Сегодня ты сказала, что я — «пэ»!!

ВЕРА. Я знаю, что не «пэ». Я много раз проверяла.

ЛЕОНИД. Позавчера — что у меня волосы на носу и в ушах растут!

ВЕРА. (Улыбнулась.) Ну ведь это правда, Лёнчик. Растут.

ЛЕОНИД. Хватит! Не трогай меня! Я лысая-башка-дай-пирожка, я старый, мне сорок лет, я «пэ», дрестофан, у меня волосы везде растут!

ВЕРА. Леня, скоро антракт. Мне надо шубы «сэ». Сторожить, понял?.

ЛЕОНИД. Иди к своим шубам, сторожи!

ВЕРА. Тебе надо мыть стаканы, успокойся.

Леонид трясёт пальцем, отклеивает пластырь, плачет.

ЛЕОНИД. Что ты мне дала?! Почему это жжёт?

ВЕРА. (Рассматривает упаковку от пластыря.) Что я могла тебе дать? Пластырь. Перцовый… Прости, Лёнечка, не хотела, так торопилась!

ЛЕОНИД. (Плачет, трясёт рукой.) Это она нарочно, специально! Ты видишь, что я едва могу мыть стаканы, одной рукой, я не успею к антракту! И это из-за тебя!

ВЕРА. Маленький порез, Леня. Уже кровь успокоилась. Мой. И не ной.

ЛЕОНИД. Ну где же маленький, что же ты споришь — до мяса!

ВЕРА. До какого мяса…

Вера оттолкнула Леонида, моет стаканы.

Я буду мыть с тобой вместе. Что ты ноешь всегда, прям не мужик будто, а баба…

ЛЕОНИД. Опять?!

ВЕРА. Ну, а если правда, Лёня, ты всё «нэ», «нэ» и «нэ» — ноешь, ноешь и ноешь. Ты как твоя мама: тут болит, там болит…

ЛЕОНИД. Маме девяносто четыре года, у неё может что-то болеть или нет?!

ВЕРА. Да пусть она на здоровье болеет твоя мама, мне-то до лампады…

ЛЕОНИД. (Стукнул ногой по полу, кричит.) Хватит!!! Я пошёл!

ВЕРА. Стой, что случилось, что я такого сказала? Куда ты, Лёня?

Встали посреди фойе друг против друга, вода из крана на стаканы льётся.

ЛЕОНИД. Хватит! Господи, мне сорок лет и три года моей жизни передо мной эта женщина! Что вам надо, милочка?! Чего вы хотите? Я лыс, стар, сед…

ВЕРА. Если лыс, то уже не сед… Что ты разыгрался передо мной, твои путанки не смотрят, они в зале сидят…

ЛЕОНИД. Молчать! Опять она на своем, перебивает! Что тебе надо?!!! Три года она таскается за мной, она не даёт мне покоя! Три года назад я переехал в эту квартиру…

ВЕРА. Когда ты переехал, ты поцарапал холодильником мою дверь…

ЛЕОНИД. Я закрасил! Я закрасил тебе её! Я закрасил!!! Я сто раз её красил! Три года по два раза в день ты вспоминаешь, что я поцарапал тебе холодильником дверь! Три года, триста шестьдесят пять дней, умножить на три, пятью три пятнадцать, шестью три восемнадцать и один, семнадцать, трижды три девять и один — десять, итого тысячу восемьдесят пять раз в год умножить на два…

ВЕРА. (Улыбается.) Чего ты мелешь, Лёня?

ЛЕОНИД… итого две тысячи сто семьдесят раз ты мне вспоминаешь про эту царапину! Три года я живу тут, и три года она тоже — тут! Как тридцать три года это мне!

ВЕРА. Это была царапина по моему сердцу, Лёня. Я люблю тебя. Мне тоже год за два идёт.

ЛЕОНИД. Слышал уже! Любит! Дорогой и дорогая, дорогие оба, дорогого дорогая довела до гроба! Я переехал сюда, потому что думал, что на первом этаже, у земли, я буду жить тихо и спокойно, я возьму, огорожу возле окна садик, маленький садичек. Там будет гулять мой котик. Там будет сидеть иногда моя мама, когда будет приезжать ко мне в гости. И посажу там цветы, посажу там огурцы, посажу там ещё что-нибудь, но я не могу сделать этого, я не могу найти тихую пристань! Я даже шину от машины нашел на улице, прикатил к дому! И что ты мне сказала?! Сказала: смешно, зачем ты живёшь сказками, мечтами, глупостями!! Там растут только сорняки — из-за неё, потому что она каждую весну, когда я покупаю уже семена, приготавливаю землю, она говорит мне — это смешно, не будь смешным лысым гнусным идиотом, она всё время придумывает мне клички, говорит: не сади ничего у окон, и я слушаю, и я слушаю, слушаю её и я потерял уже три весны!

ВЕРА. Да сади, кто тебе против? Я, что ли? Вот ещё. Разорался тут.