Театральная эпопея

который пытался при всех заявить, что Гашек написал не юмористический роман, а сатирический. Тогда Ширмыршлянский не среагировал на заявление Кузнецова, которого никто из работников театра не поддержал. Но вчера на репетиции, когда Кузнецов вновь повторил свои слова, неожиданно для всех молодая актриса Татьяна Архипова, светлая шатенка с голубыми глазами, горячо поддержала Кузнецова:

–Да! Почему вы, Иосиф Борисович, не прислушиваетесь к мнению Кузнецова?

Ширмыршлянский попытался отшутиться, даже не смотря в сторону Архиповой:

–Пока мне медведь на ухо не наступил, так что со слухом у меня все в порядке.

Кто-то из актеров засмеялся, так что Ширмыршлянский надеялся, что инцидент

закончен, однако Архипова не унималась и продолжала, покраснев, настаивать на своем:

–Нет, это не ответ, Иосиф Борисович!.. Вы считаете, что спектакль должен предстать просто, как театральная фантазия на тему Гашека?

–Вздор! Какая фантазия?– морщась, спросил Ширмыршлянский.– Ты разве против юмора?

Все сотрудники Театра юмора привыкли, что их худрук обращался ко всем на «ты»,

даже к тем актерам, которые достигли пожилого и старческого возраста. Он сам считал,

что такое обращение вовсе не фамильярность или хамство, а скорее товарищеское обращение к коллегам, хотя лично к своей дорогой персоне требовал обращения именно

на «вы». Поначалу молодые актеры Архипова и Кузнецов тоже были удивлены

подобным обращением, но потом свыклись с этим.

–Нет, не против, – моментально возразила худруку Архипова,– но Гашек написал сатирический роман, а вы пытаетесь скатиться только на один юмор. Юмор ниже пояса!

–Какой вздор!

–Вовсе не вздор! Роман Гашека и его главного героя Швейка читатели полюбили за

его антимилитаризм!

Ширмыршлянский сидел на кресле, не двигаясь, не меняя выражения лица.

А Кузнецов тут же добавил, ободренный репликой Архиповой:

–Войну и всяких военных тупых чинуш надо высмеивать, а мы только поем о триппере! Говорим о клистире!

Ширмыршлянский неожиданно для всех актеров захлопал в ладоши, приговаривая:

–Браво!.. Браво! Какой темперамент у наших молодых актеров! Вот бы им так на сцене играть, а не со мной спорить.

–Вы не слышите нас!– воскликнула Архипова.– Швейк не хочет воевать! Вот где

поговорить нам со зрителями, уставшими от войны, незаметно перетекшей в контртеррористическую операцию!

Ширмыршлянскому надоело слушать двух молодых актеров.

–Прекратить прения в моем театре! – разозлился Ширмыршлянский.– Вот ты,

Архипова недавно институт закончила, не так ли?

–А при чем…

–Сначала бы поработала годик- другой, опыт бы получила, а то сразу меня критиковать вздумала! Спектакль должен состояться, а ты с Кузнецовым хочешь его сорвать!

–Нет, Иосиф…

–Немедленно приказывать прекратить прения в моем театре!– продолжал

Ширмыршлянский.– У нас тут театр, а не политический форум. У нас Театр юмора и забывать это не нужно. Кто тут против юмора, может выйти. Двери моего театра всегда открыты на вход и на выход. У нас один юмор и еще раз юмор! Сатиры в моем театре

не будет!– Тут Ширмыршлянский замолк на минуту, закурив трубку, потом строго

спросил:– Гм, скажите, а вы оба, Архипова с Кузнецовым, считаете, что сатира не

должна смешной?

–Нет, она должна быть смешной, она должна высмеивать…– попытался ответить худруку Кузнецов, но его резко оборвал Ширмыршлянский, улыбнувшись фальшивой улыбкой:

–Браво, как хорошо, что хоть иногда ты со мной соглашаешься, Кузнецов! «Смешить и

еще раз смешить!»-вот девиз моего театра… Смешить, а не высмеивать! Понимаешь разницу?

–Но…

–Так,– перебил актрису Ширмыршлянский, – можешь организовать свой собственный

театр, но не здесь, а в другом месте, и там ставить свои спектакли, но здесь мой театр!

И я здесь худрук, ясно?..– Ширмыршлянский нахмурился, замолчал минут на три, держа поистине театральную паузу, когда все актеры молчат, но зрители понимают, что пауза вовсе не снимает напряжения в зале, и пауза служит для осмысления услышанного и прочувствованного в спектакле.

Все актеры в зале молчали.

–Вы оба срываете нашу репетицию,– заявил Ширмыршлянский.

–Но…

–Итак, продолжим нашу репетицию!– распорядился Ширмыршляский, не желая больше разговаривать с молодыми актерами.

Машина подъехала к Театру юмора, Ширмыршлянский открыл дверцу, медленно

вышел из машины и привычной твердой походкой направился к служебному входу, находящемуся с боковой части здания. Возле двери он заметил средних лет брюнета в джинсах, с усами и небольшой бородкой, с черной сумкой в руках. Брюнет нетерпеливо переминался с ноги на ногу, глядя на подходящего худрука и слегка улыбаясь ему. То

был я, мой дорогой читатель! Я решил встретиться с Ширмыршлянским и отдать ему

свои две сатирические комедии. Конечно, я не надеялся, что Ширмыршлянский вспомнит обо мне, когда в пору моего студенчества он зашел посмотреть наш любительский театр.

–Здравствуйте!– обратился я к Ширмышлянскому.

Ширмыршлянский даже не посмотрел на меня, бросив только, когда он взялся за

ручку входной двери:

–Гм, это вы мне?

–Да! Я – писатель Соколов, автор двух комедий, я хочу….