Театральная секция ГАХН. История идей и людей. 1921–1930

4. Пора кончить с неясностями и предрассудками по вопросу о роли зрителя в театре. Положение о том, что зритель строит спектакль, или неверно, или есть метафора. Само собой разумеется, что спектакль дается ради зрителя и на воздействие на зрителя рассчитан. Нет спектакля без зрителя, как нет концерта без слушателя. Переживания актера – показываемые переживания. Все это несомненно. Как же зритель участвует в спектакле? Единственно тем, что своими реакциями он влияет на переживания актера и этим самым вызывает известные оттенки в игре актера. Но это совсем не называется строить спектакль. То, что режиссер и в выборе пьесы, и в характере постановки ориентируется на определенный круг зрителей, на их запросы, – это есть вопрос о «социальном заказе», который общ для всех искусств, а не свойственен одному театру.

5. Изучение творчества актера, как и построение системы воспитания актера, лишь тогда встанет на правильный путь, когда исследователи и практики отойдут от гипноза положений натуралистической, а потому и абстрактной общей психологии. Лишь отправляясь от конкретности и специфичности театрального предмета, можно будет вскрыть природу актерских переживаний. И только исходя отсюда может быть построена новая педагогика и методика воспитания актера.

6. Пора отказаться от положения, что в театре наряду с жестом мы имеем слово, имеем музыку и т. д. Стихия театра есть жест. Это есть не декларация, а указание специфичности предмета. Контекст театра есть сфера игры, осознаваемой как представление и как воплощение лиц. Это принципиально заставляет нас интерпретировать всю действительность театра в аспекте жеста – будет ли это слово, декорация, музыка и т. д. Анализ жеста может вскрыть весь предмет театра. В жесте даются многочисленные «мы», строящие театр. Эти формы могут даваться и в иных носителях – в декорациях, музыке, слове и т. д. Иного пути для раскрытия театра как целого – нет.

7. Надо отказаться от мысли, что зритель видит тот «внутренний образ» спектакля и отдельных персонажей, которые задумал режиссер, актер и т. д., – зритель просто видит образ спектакля, лиц и т. д., не задумываясь, совпадает или не совпадает данный образ с замыслом театра. Усматривать эти моменты можно, но в ином опыте – опыте критика, берущем спектакль не просто в художественном созерцании.

Отсюда следует, что раскрытие предмета театра должно идти безотносительно к тому, как и что делал и подготовлял режиссер, актер и т. д. Все, что они могли сказать, сказано в самом произведении. На его выражении отразились все – и режиссер, и актеры. Задача исследования – читать само целостное выражение.

Прения

Товарищ Бобылев заметил, что следовало бы еще больше заострить тему. Вся глубина проблемы – в теме спектакль. Двигаясь изнутри спектакля, а не извне (умозрительно), следует подчеркнуть все же и роль зрителя. В конце концов, что такое спектакль?

П. М. Якобсон ответил, что, так как его задача – лишь введение, он не обязан был отвечать на такие вопросы.

В. Г. Сахновский сказал, что докладчик подчеркивает необходимость исходить из конкретного. Идя этим путем, мы сталкиваемся с вопросом, чем вызвана вся «невероятная», «странная» действительность спектакля. Наивный ответ гласит так: при этом учитывается особая психология восприятия. Особый тип поведения актера должен быть рассчитан на зрителя. Равным образом для наивного зрителя спектакль есть единое действие. Показано ли это докладчиком?

М. М. Морозов сказал, что, хоть и верно, что о спектакле мы должны говорить как о целом, все же спрашивается, можно ли воссоздать спектакль как целое? Думается, что актерскую игру воссоздать нельзя. Мы принуждены ограничиваться смутными метафорическими описаниями.

Н. Н. Волков полагает, что у философии есть, наряду, может быть, с меньшей полнотой практического опыта в сфере данного искусства, преимущество в смысле остроты аналитического словесного орудия. С этой точки зрения следует заметить, что докладчик ограничивал тему: театр как искусство; а так как для искусства характерны такие моменты, как спец<ифичность> творчества и ответственность за все, и отрешенность, то самые проблемы зрителя и спектакля должны ставиться и разрешаться иначе, чем это делало большинство оппонентов. Например, зритель не может участвовать, как творец, т. е. – «создавать». Оппоненты не поняли логической тонкости доклада.

В. Г. Сахновский заметил, что поднятый предыдущим оппонентом вопрос настолько волнует, что он не может не ответить. Он думает, что театралы не столько запутались в терминах и теме, но что тема сложнее, чем как ее мыслят и как с нею расправляются философы. Возникает сомнение, что говорящие о театре знакомы с предметом.

Во-первых, в этих рассуждениях смущает отсутствие терминологии. У нас нет оружия – сражаться с философами. Во всяком случае, терминологию следует искать не в этой сфере, где ищут ее философы. Термины должны быть даны в сфере театра.