Читаем Театральная секция ГАХН. История идей и людей. 1921–1930 полностью

П. М. Якобсон говорит, что следует по вопросу о возможности фиксации театра установить, о чем идет речь. Можно говорить 1) о фиксации партитуры режиссера, 2) о фиксации спектакля в научных целях, 3) о фиксации спектакля в смысле выражения его художественными средствами. Существенное значение имеет третий случай. Но он подразумевает, что мы получаем переход в новое, хотя и близкое искусство, – т. е. вопрос снимается.

Что касается признака, который указывает Любовь Яковлевна как спецификум театра, то он слишком общ. Говорят о диалектике в жизни, в истории и т. д. Нужно еще что-то указать. Этим признаком является широко понятый жест.

В. Г. Сахновский указывает, что для плодотворности рассмотрения затронутого при обсуждении должно разграничить 2 темы: 1) проблему фиксации, 2) проблему спецификума театра.

Театр отличается, по словам Любови Яковлевны, диалектикой борющихся сил. Это ли основной признак? Павел Максимович прав, что указание на этот признак слишком общо. Мы это в театре непременно наблюдаем, и с прибавлением некоторого физического участия в процессе спектакля того, что можно назвать массами или перемещением масс, будет данное Любовью Яковлевной указание правильным. Диалектика на сцене выражается в некоем физическом проявлении внутренних сил[, которое может звучать и в декорации, и в звуках. Это есть и в театре теней – присутствие чего-то чувственного. Есть диалектика страстей в ораторской речи, но там нет театра именно в силу отсутствия этого момента]. Что касается предложения Павла Максимовича понимать широко «жест» как признак спецификума <театра>, то это <неправильное> расширение, <оно> не придает ясности, в театре жест должно понимать ограниченно.

Л. Я. Гуревич, возражая П. М. Якобсону, указывает, что, поскольку Павел Максимович распространяет жест широко, выходит, что за этим жестом скрывается некое движение сил. Жест родится из волевых движений. Мы имеем жест там, где мы воспринимаем жизнь как множество мотивов, т. е., иначе говоря, понятие жеста уже подразумевает диалектическое действие. Что касается положения Василия Григорьевича о чувственном воплощении, то оно вполне правильно.

П. М. Якобсон подчеркивает необходимость в указании спецификума театра отметить начало воплощения некоторого лица, что именно позволяет отграничить театр от танца.

Л. Я. Гуревич обращает внимание на необходимость как-то отграничиться от кино.

В. Г. Сахновский считает, что можно, узнав технику кино, узнать, что там живой человек ставится в совсем иные положения, чем в театре. Кино, добиваясь результатов, близких к театру, действует иначе, чем театр. Все выражаемое переживание проверяется с точки зрения оператора.

Касаясь вопроса фиксации театрального действия, В. Г. Сахновский считает, что этого быть не может. Театр не может быть опосредован. И кукла тогда есть театр, когда она приносит с собой живое влияние. Куклы движутся по определенной линии, и актеры движутся по определенной линии. Но зритель, когда на сцене подходят актеры друг к другу, чувствует что-то живое. Это живоносное начало есть главное в театре. Непосредственное впечатление есть основа театра.

Л. Я. Гуревич, соглашаясь с тем, что надо различать виды фиксации, отмечает, что ни одна вещь искусства не может быть зафиксирована и репродуцирована в ее полноте. Например, Джиоконда.

Н. П. Кашин указывает, что непонятно, в каком смысле Любовь Яковлевна говорит о фиксации, ставя ее рядом с репродукцией. И фиксация не есть замена спектаклю, а что-то иное. (Часть текста, отмеченная квадратными скобками, вычеркнута. – В. Г.)

В. Г. Сахновский зачитывает п. 1 тезисов.

<Прения>

П. М. Якобсон указывает, что в статье о театре, которая вскрывает сущность театра, должен быть поставлен вопрос о последнем смысле театра, о той действительности, которая в нем открывается.

В. Г. Сахновский соглашается с тем, что вопрос о последнем смысле театра должен быть поставлен, но сомневается, можно ли это включить в словарь.

Л. Я. Гуревич считает, что надо ставить этот вопрос.

С. А. Поляков указывает на то, что когда будет собран словарный материал, тогда смысл театра будет легче всего формулировать.

Постановили:

а) Принять положения П. М. Якобсона об отличии театра от других видов искусств как дополнение к тезисам В. Г. Сахновского.

б) Внести поправки в п. 3 тезисов относительно начала диалектики в театре, а также о воплощении в нем лица.

в) Просить В. Г. Сахновского дать в тезисах добавочный пункт об отличии театра от кино.

г) Признать, что вопрос о фиксации театрального действия должен быть подробнее раскрыт в словарной статье.

Заседание подсекции Теории Теасекции ГАХН 11 ноября 1926 года

П. М. Якобсон. Система театрального знания

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 рассказов о стыковке
100 рассказов о стыковке

Книга рассказывает о жизни и деятельности ее автора в космонавтике, о многих событиях, с которыми он, его товарищи и коллеги оказались связанными.В. С. Сыромятников — известный в мире конструктор механизмов и инженерных систем для космических аппаратов. Начал работать в КБ С. П. Королева, основоположника практической космонавтики, за полтора года до запуска первого спутника. Принимал активное участие во многих отечественных и международных проектах. Личный опыт и взаимодействие с главными героями описываемых событий, а также профессиональное знакомство с опубликованными и неопубликованными материалами дали ему возможность на документальной основе и в то же время нестандартно и эмоционально рассказать о развитии отечественной космонавтики и американской астронавтики с первых практических шагов до последнего времени.Часть 1 охватывает два первых десятилетия освоения космоса, от середины 50–х до 1975 года.Книга иллюстрирована фотографиями из коллекции автора и других частных коллекций.Для широких кругов читателей.

Владимир Сергеевич Сыромятников

Биографии и Мемуары
Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ
Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ

Пожалуй, это последняя литературная тайна ХХ века, вокруг которой существует заговор молчания. Всем известно, что главная книга Бориса Пастернака была запрещена на родине автора, и писателю пришлось отдать рукопись западным издателям. Выход «Доктора Живаго» по-итальянски, а затем по-французски, по-немецки, по-английски был резко неприятен советскому агитпропу, но еще не трагичен. Главные силы ЦК, КГБ и Союза писателей были брошены на предотвращение русского издания. Американская разведка (ЦРУ) решила напечатать книгу на Западе за свой счет. Эта операция долго и тщательно готовилась и была проведена в глубочайшей тайне. Даже через пятьдесят лет, прошедших с тех пор, большинство участников операции не знают всей картины в ее полноте. Историк холодной войны журналист Иван Толстой посвятил раскрытию этого детективного сюжета двадцать лет...

Иван Никитич Толстой , Иван Толстой

Биографии и Мемуары / Публицистика / Документальное