Театральная секция ГАХН. История идей и людей. 1921–1930

Протоколы № 1–14 заседаний Теоретической подсекции…

Протокол № 6 от 11 ноября 1926 г. // Ф. 941. Оп. 4. Ед. хр. 26. Л. 17.

Прения. Там же. Л. 15–15 об.

Присутствовали: Волков, Сахновский, Гуревич, Новиков, Кондратьев, Кашин, Филиппов, Шор, Бахрушин, Поляков, Якобсон, Беклемишева и 8 чел<овек> приглашенных.

Тезисы

1. Театр как живой предмет культуры подобно всем другим искусствам является объектом отнюдь не одного только научного отношения.

2. По отношению к театру можно говорить о нескольких типах знания, каждый из которых предполагает свою область общения с предметом, а также свой вид значимости.

3. Основные типы знания следующие: то знание, которое объективируется в театральной критике; то знание, которое объективируется в театральной идеологии; в театральных технических учениях; и, наконец, в театральной науке.

4. Театральная критика имеет дело с конкретными предметами искусства и строит на основе своеобразного постижения предмета суждение вкуса.

5. Театральная идеология есть сфера провозглашения определенных творческих заданий, которые подлежат осуществлению в конкретном движении искусства.

6. Технические умения имеют дело с областью фиксации технико-творческих умений, почерпнутых в опыте, и преследуют цели научения.

7. Театральное знание как знание научное имеет дело с постижением исторического пути театра, с установлением закономерностей театрального предмета, с уразумением сущности театра и, соответственно этим сферам проблем, разбивается на: историю театра, теорию театра и философию театра, которые, в свою очередь, делятся на более мелкие отделы.

Прения

Л. Я. Гуревич указывает на некоторое несоответствие в сопоставлении театральной критики и театральной идеологии в том отношении, что критика культурно оформлена как известный вид произведений слова, а об идеологии так явно выраженной говорить не приходится.

Н. Д. Волков находит, что в докладе проведена слишком резкая грань между наукой и другими видами знания. Получается пренебрежительное отношение к критике. Критика не отличается чем-то принципиально от науки, она вовсе так сильно не отличается от истории и теории театра. Критика – ступень, по которой мы идем к строгому знанию. Театральная критика вырастает в научное знание – если это не так, то она уйдет в чистейший субъективизм.

И. А. Новиков говорит, что, прежде чем сопоставлять знание научное и не научное, надо было определить, что такое представляет собой наука, чтобы знать, какая сфера должна быть ей отведена. В порядке <обсуждения> проблемы следует поставить вопрос, не возможна ли «веселая наука» об искусстве? Обязательно ли наука должна быть такой, как поэтика, где ни слова не говорится о поэзии, где не затрагивается то, что нам действительно близко в поэзии. Возможен ли иной подход построения науки об искусстве, а частности о театре?

А. И. Кондратьев говорит, что, конечно, критика не наука. Всякая наука предполагает известную логизацию, систему, предметную направленность и исключение всякой возможности субъективизма. Всякая критика есть особая форма художественного творчества. С другой стороны, театральная критика может явиться материалом для научного знания. Что касается выделения идеологии в особый вид знания, то с этим нельзя согласиться. Идеологию надо отнести в сферу технических знаний в широком смысле слова.

Определение сущности основных театральных моментов оказалось неудачным. Неясно, о чем говорится в отделе философии театра: об эстетике или философии.

О. А. Шор указывает, что если доклад хочет дать систему театрального знания, то необходимо было указать принцип системы, показывающий, что все виды исчерпаны. Этого принципа не видно.

В. А. Филиппов говорит, что вряд ли нужно проводить такое строгое разграничение между отдельными видами театрального знания. Есть ряд групп знаний, которые помогают науке о театре. Кроме того, в докладе не видно место социологии. Нельзя согласиться с указанием доклада, что спектакль повторяется.

В. Г. Сахновский считает, что основные мысли доклада ясны, хотя он и трудно изложен. Из прослушанного доклада надо сделать вывод, что для театра нужна какая-то особая «веселая наука», которая сумеет захватить предмет, так как та наука, о которой говорят, не ухватит то сокровенное, чем живет театр, что составляет его существо. И непонятно, что есть наука в отношении к театру. Можно думать, что с помощью понятий предмет не будет открыт.