Театральные подмостки (СИ)

-- Вы прожили небольшой фрагмент, а представьте, вы родились этим человеком. Знаете глаза его матери, с её любовью и надеждами, знаете всех его родных и близких. Мечты и стремления этого человека становятся вашими. Вы ясно начинаете осознавать, кем может стать этот человек, что он может сделать для человечества. И вы знаете, кто есть вы -- подленький, изощрённый убийца, ничего доброго не сделавший для людей. И вы всегда помните, что вы, именно вы убийца этого человека. Вы всё ещё считаете, что душевных страданий не существует?

Писатель говорил с таким напором, что я потерялся. Всё во мне обмерло, и вздохнуть не могу, как будто холодная и железная когтистая лапа сжала сердце. Словно я и впрямь убийца и виноват во всех смертных грехах.

-- Вы правы, -- тихо ответил я.

-- Это происходит и с Торквемадой. Он живёт и знает, что в конце концов он предаст страшной смерти самого себя. И когда он сам себя приговаривает, возникает состояние сознания, когда оно знает жизнь двух людей, палача и жертвы, знает обе эти жизни от рождения и до смерти.

А ещё, Иван Михайлович, я подметил одну интересную деталь. Если какой-то злодей, проживая жизнь своей жертвы, искренне раскаивается, у него начинает размываться или даже разрушаться собственное сознание. Он уже как бы перестаёт мыслить, чужая жизнь поглощает всё его сознание, и он мечтает, любит и надеется за этого человека. И лишь только в конце объясняющая страшная концовка: он видит убийцу, в котором узнаёт самого себя. Это, разумеется, страшно, но, согласитесь, всё же легче, чем от рождения до смерти знать, кто ты есть для этого человека, заглядывать в глаза его матери, каждый день видеть его родных и близких. Вот вам и необходимость раскаяния. К тому же истинное душевное покаяние может помочь выбраться из ада прошлого, а то и вовсе избежать этих мук.

-- А сейчас Великий инквизитор раскаивается?

Разумовский помялся и опять заговорил таинственно и витиевато:

-- Настоящего перелома сознания пока не случилось, хотя были довольно интересные моменты... Знаете, муки злодеев действительно можно назвать вечными муками. За прошедшие пятьсот лет Торквемада прожил всего тридцать семь жизней. А загубил он десятки тысяч, страдания принёс сотням тысяч. Вот и посчитайте.

В моём мозгу сложилась совершенно невероятная цифра. Стало даже жалко как-то Торквемаду. К тому времени, когда он освободится, человечество уже на другие планеты переберётся, разбредётся по всей Вселенной, а он всё будет сжигать и сжигать самого себя в мрачных капищах средневековья. А Гитлеру вообще, наверно, придётся не один миллиард лет расплачиваться, если перемножить десятки миллионов погубленных и изувеченных жизней.

Так и подумаешь: как же ошибаются "сильные мира сего", думая, что если не своими руками, то и крови на них нет. Бедные... Им лучше вообще не умирать. Ведь им предстоит изведать всю мерзость смерти, все её ужасы, грязь и изощрённость. Также заблуждаются и религиозные фанатики, эти террористы-смертники, которые убивают невинных людей. Они думают, им уготован рай на небесах, вечное блаженство с неисчислимыми гаремами девственниц, а их ждёт долгое мучительное знакомство с теми жизнями, которые они погубили. Это если у них ещё душа есть, что вряд ли.

...-- Знаете, Иван Михайлович, истинное раскаяние -- это действительно большая редкость, -- наставлял Разумовский. -- Многие не чувствуют за собой вины, не понимают, в чём они должны каяться. История знает немало примеров, когда убийца и насильник заявлял на голубом глазу: я пожил всласть, теперь мне ничего не страшно. Причём искренне заявлял. К сожалению, очень много людей, считающиеся добропорядочными, держат такой же ориентир, пусть и не впадая в крайность и патологию. Это эгоисты, живущие в своё удовольствие, почитающие свою жизнь единственной разумной ценностью. Они искренне считают, что выживает сильнейший и что ради достижения цели все средства хороши. К тому же сейчас в цивилизованном обществе насаждается этакая скрытая индульгенция. Дескать, человек вправе обладать всевозможными пороками и вправе уродовать в себе всё человеческое, лишь бы он был в ладу с самим собой. И в результате вся духовная жизнь человека сводится к походу в душный кабинет психолога.

Меня немного утомил этот монолог, и я, воспользовавшись секундной паузой, спросил:

-- Скажите, а если Торквемада когда-нибудь всё-таки раскается, что произойдёт?

Дионисий замялся, словно я своим вопросом поставил его в тупик, из которого не так просто выкрутиться.