Театральные подмостки (СИ)

-- Да, хорошо, когда актёрская рубашка как влитая, -- сказал Ломарёв. -- Тогда душа человеку все свои накопления отдаст и на посылках будет.

-- Это всё не главное, -- важно возразила Лиза. -- Главное -- Ваня сейчас любимую Ксению встретит. Жить с любимой -- это... за это можно всё отдать!

Бересклет нахмурился и сказал:

-- Какая у них там с Ксеничкой жизнь будет, пусть души головы ломают. А нам надо думать, как нашего вот этого Ванечку спасать, как его теперь употребить... А то исчезнет навсегда, и мы этого себе никогда не простим...

Меня вдруг осенила страшная догадка.

-- "Спасать"?.. И правда... а как же я? -- тоскливо спросил я. -- Меня что, в виртуальный мир сунут?

-- Да нет, зачем, -- пожала плечами Лиза. -- Какой смысл? Да это и невозможно.

-- Значит, я скоро умру по-настоящему?

-- Ну, не скоро... -- с умным видом сказал Бересклет. -- Конечно, никому это не надо -- два сознания с одной и той же памятью жизни. Но ты здесь в театре как бы никому не мешаешь... Пока... Изолирован надёжно, стены мраморные... Ты не бойся, всё произойдёт быстро и безболезненно. Ты и не заметишь.

-- А что мне бояться -- давно готов. Просто хочется узнать, как у нас с Ксенией получится. Я, может... уже люблю её. Да и всегда любил.

-- Ах как это трогательно! -- воскликнула Лера.

Я будто не слышал и задумчиво обронил:

-- Я бы сейчас и сам... с ней познакомился.

-- Ну сейчас-то, конечно! -- зло сказала Лера.

Я опомнился и, стараясь быть насмешливым, спросил:

-- Значит, прикажете, покойника репетировать? Хорошо...

Бересклет ухмыльнулся.

-- Мы здесь как раз для того, дорогой мой, чтобы ты, не дай Бог, покойника не сыграл.

-- Ой, я так боюсь за Ваню, -- заламывая руки, всхлипнула Лиза. -- Мы должны сделать всё, чтобы спасти его. Мы просто обязаны!

В этой её выходке так и сквозила игра и фальшь.

Я ровным счётом ничего не понимал и даже как-то растерялся. Бересклет и Ломарёв смотрели на меня с жалостью. Лиза перестала ёрзать и задумчиво расправляла фольгу на шоколадной пластушине. Одна только Лера равнодушно хрустела хрящиками. Повисла неловкая пауза, и наконец Бересклет задумчиво проговорил треснувшим голосом:

-- Как же трудно тебя спасти... Гораздо легче утилизировать...

И опять гробовая тишина.

Тут заговорил Ломарёв.

-- Сам видел, Иван, какая у тебя душа талантливая. Одна всего "Ревизора" сыграла! Силища у неё огромная, и говорить нечего.

-- Что есть, то есть... -- согласился Бересклет. -- Сильная у тебя душа. Можешь ею гордиться. Иные души толком заменить сознания не могут. Сбои со всякими разными последствиями случаются. Бывает, память о виртуальной жизни всё-таки просачивается, и одно наслаивается на другое... А это, Ванечка, помешательство, раздвоение личности или ещё какая-нибудь разладка сознания.

Мне вдруг невыносимо захотелось увидеть свою "сильную" душу.

-- А всё-таки можно мне как-то с ней встретиться, ну, с душой своей?

Лера хмыкнула и отвернулась, поглядывая в зрительный зал.

-- Увы, это невозможно, -- вздохнул Бересклет.

-- Почему? Мне просто повидаться.

-- Дело в другом: это невозможно в принципе, -- сказал Ломарёв. -- У вас одно и то же сознание, но дело даже не в этом. Этой встречи не может быть, потому что не может быть никогда. Эта истина -- для всех. Никто никогда не видел Бога. А душа -- это частичка Бога. У неё та же природа... божественная... Душа принимает разные образы, проявляя своё сознание в одном или другом месте, а саму её увидеть или понять невозможно. Она в другом измерении, можно и так сказать.

Меня это просто обескуражило. Помнится, Алаторцев говорил, что, мол, моё сознание постепенно перетечёт в душу, и тогда я себя душой почувствую. Да и другие тоже что-то подобное вещали: дескать, время надо, настоящей душой сразу не станешь, быстро только кролики родятся. И вот я постепенно претерпевал духовную революцию, неумолимо рос нравственно и эстетически, совершенствовал моральные качества и пополнялся знаниями. Всё больше и больше чувствовал себя душой, особенно когда окунулся в свою виртуальную жизнь -- и на тебе, холодным ушатом обдали. Даже не успел толком порадоваться. А теперь, получается, стать душой мне вообще не светит, к тому же она теперь самый мой лютый враг...

Мне ещё тоскливей стало, и так жалко свою непутёвую житёшку -- прямо комок к горлу подступил, и что-то предательское и коварное сжало сердце.

-- Ванечка, ты на свою душу зла не держи, -- словно угадав мои мысли, сказал Бересклет. -- Скажи спасибо, что она такая дальновидная и расторопная оказалась. Не замени она тебя вовремя, может, и настоящая смерть пришла бы. Ну, в лучшем случае кома или летаргия.

-- Нормальная душа всегда должна какое-нибудь сознание в запасе держать, -- поддакнул Ломарёв. -- А то бывает, искажённое сознание вытесняет разум, или сознание вовсе теряется, а заместить его нечем, и приходится телу в летаргическом сне пылиться. Без всякой пользы. Иной раз из-за этого человеку даже умирать приходится.