Театральный роман (Сборник)

Д ю К р у а з и (в третьем разрезе). Господа... Господа...

Л а г р а н ж. Гасите огни!

Дю Круази тушит люстры, шпагой сбивая свечи. Гул в зале несколько стихает.

Р и в а л ь (в разрезе). Войдите в положение, господа!.. Разъезд, господа... Спектакль окончен...

Последняя свеча гаснет, и сцена погружается во тьму. Все исчезает. Выступает свет у распятия. Сцена открыта, темна и пуста. Невдалеке от зеркала Мольера сидит скорчившись темная ф и г у р а.

На сцене выплывает фонарь, идет темный Л а г р а н ж.

Л а г р а н ж (важным и суровым голосом). Кто остался здесь? Кто здесь?

Б у т о н. Это я. Бутон.

Л а г р а н ж. Почему вы не идете к нему?

Б у т о н. Не хочу.

Л а г р а н ж (проходит к себе, садится, освещается зеленым светом, разворачивает книгу, говорит и пишет). «Семнадцатое февраля. Было четвертое представление пьесы „Мнимый больной“, сочиненной господином де Мольером. В десять часов вечера господин де Мольер, исполняя роль Аргана, упал на сцене и тут же был похищен без покаяния неумолимой смертью». (Пауза.) В знак этого рисую самый большой черный крест. (Думает.) Что же явилось причиной этого? Что? Как записать?.. Причиной этого явилась немилость короля и черная Кабала!.. Так я и запишу! (Пишет и угасает во тьме.)

Конец

Драматургия в театре марионеток

Сходство театра и жизни давно перестало быть открытием. Мир – театр, а люди – актеры; это известно каждому, кто не поленился заглянуть в классиков. Хотя бы в объеме школьной программы. Намного труднее применить эти познания к реальной жизненной ситуации: что у нас нынче за пьеса? и какие роли пропишет нам режиссер в следующем действии?

Михаил Булгаков сам писал пьесы, однако, если проследить за его театральной биографией, невольно закрадывается подозрение, что и он был персонажем, только куда более масштабного и бестолкового сценария. Причем сценария коллективного, где каждый следующий сюжетный ход писался обязательно другим драматургом, который понятия не имел о том, что задумывали его предшественники...

* * *

Свои первые пьесы Булгаков написал еще в 1920—1921 годах во Владикавказе. В этот город его забросила недавно закончившаяся гражданская война. Уйти с белыми, как он это первоначально намеревался, Булгаков не успел, и тогда перед ним встала непростая задача – прокормить себя и жену Тасю в голодном и разоренном войной городе. Он работал в подотделе искусств, но там не платили денег, он писал рассказы, но их никто не печатал. Тогда Михаил стал писать пьесы – наспех, ради заработка, хотя первая из них была для него отнюдь не случайной.

Речь идет о драме «Братья Турбины» (1920), замысел которой Булгаков лелеял давно. Уже здесь появляется герой, которого зовут Алексей Турбин – фамилию Турбиных носили предки Булгакова со стороны матери. Действие пьесы происходило в 1905 году, она была снабжена подзаголовком «Пробил час». Как и другие пьесы того периода – «Самооборона», «Глиняные женихи», «Парижские коммунары», «Сыновья муллы», – она была ненавистна самому автору, который безжалостно предал ее огню в 1923 году в Москве.

К прежнему замыслу Булгаков вернулся только в январе 1925 года, когда он начал делать наброски пьесы «Белая гвардия» – пока еще название пьесы было тем же, что и у недавно завершенного романа. В апреле Булгаков получил записку из МХАТа о том, что роман «Белая гвардия» привлек внимание одного из режиссеров театра, как возможный материал для пьесы.

В августе пьеса была уже закончена, а в сентябре завязались отношения с другим театром, выросшим из студии МХАТа – театром им. Вахтангова. С ним Булгаков заключил договор на пьесу «Зойкина квартира». В январе 1926 года эта пьеса была единогласно принята к постановке. В это время был заключен договор и с Камерным театром на пьесу «Багровый остров».

Во МХАТе после двойственных оценок Луначарским – то «не вижу препятствий к постановке», то «пошлая пьеса» – и некоторых переделок приступили к репетициям. Одновременно был заключен договор на еще одну пьесу – «Собачье сердце». К этому времени булгаковскую прозу перестали публиковать вообще – раз и навсегда (по крайней мере, при жизни автора).

Лето 1926 года ушло у Булгакова на лихорадочные переделки «Белой гвардии» и «Зойкиной квартиры». На основании предварительного просмотра представители Главреперткома заявили, что пьеса «представляет собой сплошную апологию белогвардейцев». Потянулись бесконечные генеральные репетиции пьесы, переименованной в «Дни Турбиных», на которых решался и никак не мог решиться вопрос: разрешат – не разрешат?

2 октября прошла публичная генеральная репетиция пьесы. Появление на сцене офицеров часть молодежи встретила свистом, но в целом публика была настроена сочувственно. Вечером того же дня спектакль активно обсуждался на диспуте «Театральная политика Советской власти», проходившем в Коммунистической академии.