Наступательный элемент обеспечивается средствами постановки активных и пассивных помех (станции помех, ложные цели, имитаторы и т.д.), а оборонительный, как правило, – применением схемно-конструкторских решений построения радиоэлектронной аппаратуры, выбором режимов ее работы, проведением организационных мероприятий и т.д.».
Оба указанных элемента радиоэлектронной борьбы – оборонительный и наступательный – представляют особую важность для обеспечения эффективной деятельности военно-морских сил любого государства. Причем именно на морских и океанских театрах военных действий силы и средства радиоэлектронной борьбы могут весьма успешно использоваться не только в качестве средства обороны, но и, что особенно важно, в качестве эффективного атакующего средства, способного обеспечить превосходство над противником и нанести ему достаточно серьезный урон. В связи с этим представляется интересным рассмотреть вопрос о том, какими средствами РЭБ оснащены боевые корабли ВМФ России. Совершим перед этим небольшой экскурс в историю.
Флот был первым Примечательно, что своим появлением и радиосвязь, и средства борьбы с ней обязаны именно российскому флоту. Многим известно, что использовать радио для практического применения (в целях управления силами и средствами флота) предложил служащий Морского министерства России Александр Степанович Попов. Менее известен тот факт, что он стал одним из первых, кто обратил внимание на использование особенностей радио в целях ведения радиоразведки и радиоэлектронного противодействия – важнейших составных элементов радиоэлектронной борьбы. Так, в марте 1903 г. профессор А.С. Попов в докладной записке, направленной руководству военного ведомства, в общих чертах сформулировал идеологию радиоразведки, да и всей радиоэлектронной борьбы в целом.
«Телеграфирование без проводов обладает тем недостатком, что телеграмма может быть уловлена на всякую постороннюю станцию и, следовательно, прочтена и, кроме того, передаваемая телеграмма может быть перебита и перепутана посторонними источниками электричества, – отмечалось в докладе Морского технического комитета Морского министерства России в январе 1902 г. – Это несовершенство приборов приобретает особую важность во время войны, когда телеграмма может быть перехвачена неприятелем или спутана и искажена им во время получения на нашем корабле».
Вывод вполне закономерный, поскольку наряду с несомненными преимуществами и огромными потенциальными возможностями, которые предоставляла радиосвязь для военных целей, она одновременно обладала рядом серьезных недостатков: низкая скрытность применения, высокая подверженность внешним помехам и пр. Это позволило специалистам достаточно быстро определить пути воздействия на радиосредства противника и приступить к разработке соответствующих средств, а также методов и способов их практического применения. Случай проверить данную идею на практике представился в ходе Русско-японской войны 1904-1905 гг.
Вскоре после начала боевых действий вице-адмирал Степан Осипович Макаров, вступивший 24 февраля 1904 г. в командование флотом Тихого океана, предпринял активные действия по организации мероприятий в рамках радиоэлектронной борьбы, в особенности – ведения радиоразведки.
Уже 7 марта адмирал издал первый официальный флотский документ, регламентирующий вышеуказанные вопросы.