Текстоцентризм в кинокритике предвоенного СССР

Но и в типографской работе, окутанной революционной романтикой, письменность порой сомнительна. В «Поколении победителей» подпольщики, передавая друг другу листовки, с придыханием говорят о том, что эта партия написана самим Ильичом. Это напоминает ситуацию сакральной причастности к Ленину, подобно путанице Чапаева в Интернационалах: не так важно, что именно написано в листовках, главное – кем они созданы. В «Совершеннолетии» листовка подпольщиков висит в паре сантиметров от листовки нацистских оккупантов, сообщающей о появлении нелегальной коммунистической организации и их незаконных листовках. То есть либо сам факт нахождения нелегальной листовки маловажен, либо для оккупантов необходимо всего лишь объявить о незаконности листовок, но не бороться с ними физически – срывать, закрашивать и проч.

В первой части роммовской дилогии Ленин передает своему помощнику и телохранителю Василию письмо Крупской, статью для «Правды» и сообщает поручения. Тот хочет записать, но Ленин прерывает – надо запомнить. Видимо, тактические распоряжения революционной борьбы вызывали большие опасения как потенциальные улики в руках властей или контрреволюции. И действительно – текст могли использовать как угодно. Особенно явно это проявляется в сюжетах с юридическими перипетиями.

В «Потомке Чингисхана» сюжет построен на случайно оказавшейся у партизана грамоте, якобы свидетельствующей о его прямом родстве с великим властителем. Характерно, что наличие грамоты начинает играть роль только в руках злодеев-капиталистов – английских интервентов, которые решают использовать документ и приговоренного к расстрелу революционера в примитивной политической стратегии.

Фабула «Пепо» держится на потерянной расписке, без которой Пепо не может получить от купца Зимзимова деньги, когда-то одолженные его отцом. Отсутствие потерянной бумаги и невозврат денег Зимзимовым расстраивает свадьбу сестры Пепо. После чтения сценария Леонидов критиковал неразработанность любовных отношений девушки и ее жениха:

я […] не уловил нарастающей драматической линии в судьбе этих двух персонажей. […] только тогда эта ситуация будет держать зрителя в большом напряжении, если это будут своеобразные Ромео и Джульетта, между которыми лежит эта история с 1000 рублей.

Также он посоветовал режиссеру обострить конфликт Пепо и Зимзимова вокруг расписки, чтобы купец не был пассивен в деле с долгом [Бек-Назаров 1934: 15]. Вероятно, благодаря этой и/или подобным рекомендациям Бек-Назаров добавил в фильм эпизод, в котором, найдя расписку, опозоренный Пепо отказывается брать деньги у Зимзимова без огласки и решает восстановить справедливость в суде. Тогда подкупленный судья подменяет расписку, и Пепо осуждают за подлог доказательств. Таким образом, документ не является гарантом договоренности, так как без доверия сторон потеря бумаг ведет к обману, тогда как и найденная расписка не спасает беззащитного рыбака.

В «Дубровском» документы сопутствуют несправедливому отъему поместья у главного героя. Сначала адвокат Троекурова спрашивает у своего клиента, есть ли у него какие-либо документы, хоть записка от соседа – якобы это может быть легким подспорьем в судебном крючкотворстве. Но и отсутствие сгоревших документов помогает адвокату решить дело в свою пользу. Позже бумажного обмана не чурается и Дубровский. Чтобы проникнуть в дом Троекурова, он выкупает паспорт учителя французского, с которым Троекуров договорился «за глаза», зная только его имя.

В «Крестьянах» Эрмлера героиня сочиняет заявление, где пытается эмоционально объяснить правлению, что не может «вытерпеть кулацкой политики от главных людей, которые губят колхоз и меня <…> грозятся выгнать. Мне без колхозу одна дорога в петлю». Позже она с радостью сообщает мужу о своей беременности, а он в ответ делится с ней своими взглядами, которые она расценивает кулацкими. В ссоре он убивает ее и, увидев в не отправленном заявлении суицидальную метафору, решает инсценировать ее самоубийство.

Башня из словесной кости

На протяжении «Изящной жизни» англичанин, оказавшийся в иноязычной среде, постоянно смотрит в словарь-разговорник или записную книжку, чтобы подобрать нужные слова. Во время аварии на Днепрострое герой по привычке ищет в книжке призыв о помощи, но в отчаянии кидает ее в воду и решает действовать самостоятельно.

«Чудесница» критична к отношению между словом и действительностью. Последняя колдунья Ульяна расстраивается пересчету расстояния часто проходимой ею дороги с 11 на 16 верст – так больше идти. Переходящее знамя труда у колхоза, держащего его четыре года подряд, с правильным названием «Заря победы» перехватывает колхоз «Белые пески», чье название отсылает не только к белым контрреволюционерам, но и к бесплодной пустыне.