Тельце

– При этом ты называешь себя слабым. Значит, есть кто-то сильный. А как понять, что он сильный, если ты с ним не состязаешься и не дерешься?

– У него что-то может просто лучше получаться, – парировал я.

– Может, тогда сильный неподходящее слово?

– Ты меня понял.

– Ничего я не понял. И никогда не поймем друг друга.

– Мы можем пытаться.

– Попытайся понять вот это – то, что ты сказал до этого – это не проблемы. Проблема, видимо, у тебя есть, и она серьезная, – Саша достал телефон. – Класс, мне нужно скоро уходить. Точнее не мне, а тебе. В общем, я почти уверен, что знаю, в чем твоя проблема. Что-то между страхом самореализоваться, нестыковкой твоей, как сказать, внешней, да, личностью и внутренней. Короче, ты ребенок в большом мужицком теле. Как тебе такой психоанализ?

– Удручает качество.

– Говорю же, не зря боишься.

– Это не боязнь, а это…

–…решенное дело, да, – Саша потушил сигарету (какая это? пятая или десятая?). – Будем делать операцию.

– В чем она заключается?

– Это не так важно, говорю же. Многие вещи не так важны, как кажется.

– Но я смогу потом ходить там, заниматься делами?

– Ты полетишь просто, займешься всем, чем захочешь, и даже больше. Не представляешь, насколько все будет у тебя, ух. Все, вставай-вставай!

– Я же еще не согласился, – Саша толкал меня руками к двери, глаза краснели от дыма.

– Согласился-согласился, ты что, не понял? Не тупи. Бывай.

Дверь захлопнулась.

7.

Слова Саши не выходили у меня из головы. Я чувствовал себя униженным и раздавленным. Не хотелось верить в то, что человек за одно знакомство не только вытащил то, что усердно скрывалось, но еще из глубин достал неизвестные мне залежи. И предложение странное. «Операция», «процедура», «действие»… Какая к черту операция? Ожидая такси, я не мог понять, то ли меня технично развели и отправили на встречу к сумасшедшему, либо он достаточно тронутый, чтобы называться профессионалом? В номере мне было не по себе, и до самой поздней ночи я не мог успокоиться. Ощущение такое, будто тупым ножом голову вскрыли и все узнали обо мне, прочитали то, о чем я даже думать не мог, написали на коже ржавой спицей будущее и отпустили мучаться. Его слова были острыми, задели за живое, а значит, честными.

Смириться и поверить… Признать в себе проблему… Ну уж нет, я был выше этого, и слова какого-то фрика не переубедят меня. Нельзя позволить ложным сомнениям и лишними раздумьям испортить выходные. Сытно позавтракал, умылся, обменялся злобными взглядами сначала с администратором, а потом с соседями-молодоженами. Собираясь на прогулку, я думал о том, как бы им подпортить день, как правильно нагрубить и задеть. Сделать все, чтобы они пожалели о знакомстве со мной, искупить обиду. Проскочила мысль – может быть, Саша действительно прав? Резко откинул, закурил ее, себе бы хуже было.

На протяжении всего дня происходили очень странные вещи. Первое, что мне удалось заметить сквозь толстый след льда в рыбных прорубях, было то, как река текла в другую сторону. Я подошел к рыбаку и спросил, как это возможно. Тот лениво пробормотал, что мне это все кажется. Его голос показался знакомым, похожим на… Сашин. «Что за безобразие?!» – вскрикнул я. Как много бесценного времени в моей жизни уходит на такого мелкого и низкого, буквально и в переносном смысле, человека? Затем я бродил вдоль кварталов, обшарпанных кварталов, и птицы не сходили с моего пути. Одному голубю я даже придавил крыло, но ничего, как ни в чем не бывало потопал дальше. Деревья шумели в два раза громче, люди говорили в два раза злее, смех казался неуместным. Я пытался поговорить с женой, но она не стала со мной церемониться, была занята. Что мне навязываться, я отдыхал от работы, она отдыхала от меня.

Но чем ниже было солнце, тем больше странностей происходило вокруг. Вывески на домах отключались при моем появлении, люди отворачивались от моих взглядов. Посмотрели, отвернулись, ускорили шаг, посмотрели за плечо и исчезали. Что страшного во мне? Не знаю, и знать не хотел. Дети разбегались, если я появлялся рядом, старухи будто бы дьявола во мне выглядывали. Ко мне подошел мужчина, один-единственный бесстрашный, и попросил сигарету. Я протянул ему пачку и обомлел. Я увидел Сашу. Проморгал, протер глаза, снова обыкновенный незнакомец. Саша на голову ниже, это точно помню. Побрел дальше, по музеям, по красивым местам, а все не в радость. Места недружелюбно встречали, повсюду мне были не рады. Наверное, во мне виделось московское, в походке, речи и взгляде.