Тельце

Его студия находилась на территории одной из заброшенных промзон. Охраны там не было, Маша спокойно зашла на территорию. Увидев ад вокруг – следы в грязи, торчащие из стен ржавые прутья, исписанные нецензурщиной стены – она не могла поверить, что такой человек, как Вася, мог творить здесь. Из пустых гаражей пахло мочой и калом. Место созданное вызывать отвращение. Там, где были люди – если их можно так назвать – пили и пили не щадя себя. Вдоль стены стояли бутылки, и у нее на глазах появлялись новые. Маша накрылась капюшоном. Внутри она молилась, чтобы никто ее не заметил. Откуда-то доносилась музыка. Металл. Сбоку таджики разбирали машину на части. У одного из куртки торчала рукоять пистолета. В этом лабиринте можно было потерять свою жизнь.

Мастерская пряталась в подвале. Маша задумалась, как настоящий художник снимает мастерскую здесь, пока она занимает студию в центре города. Ей стало стыдно, но ненадолго. Лестницу покрыл мокрый песок. Подбирая шаг, она спустилась вниз и постучала в дверь код. Два длинных, три коротких, один длинный, два короткий. Удары были глухие, руки покраснели от боли. Дверь медленно открылась. Из темноты появилось лицо Васи. Они улыбнулись друг другу, и дверь закрылась. Света не было. Вася взял Машу за руку и повел в неизвестном направлении.

– Глаза со временем привыкают к темноте, – ласково говорил он. – Очищаются от всего остального. Ты, главное, не бойся.

Свет резко включился. Маша оказалась посреди огромной комнаты. Вдоль стен стояли разрисованные и изрезанные холсты. В углу шкафы, набитые материалами. Рабочее место – сорванная с петель дверь на бочках – под единственным маленьким окном, закрашенным раскрой. На полу истоптанный целлофан. Маша с раскрытым ртом кружилась на месте, пытаясь понять, куда же она попала. Она ждала чего-то большего, но сомневалась в себе – может, так оно и должно выглядеть? Беспорядок, но контролируемый. Грязь и суета, но без излишка. Вася взял Машу за руку и стал показывать ей холсты, рассказывая о каждом удивительные истории. Она запоминала каждое слово. На просьбу сделать несколько фотографий художник ответил грубым отказом.

– Не стоит портить впечатление, – холодно ответил он.

Маша боялась притронуться к телефону. Вокруг было столько всего другого! Она прикасалась к камням, покрытым краской, холстам из фольги, самодельными музыкальным инструментам. Но больше всего – и окончательно – ее внимание захватили скульптуры. В прозрачных колбах они были разбросаны по всей мастерской. Несколько таилось у окна, пара грелась у батарей; самым крупным художник выделил полки и отдельные стеллажи. Причудливые формы не отбрасывали тени, сквозь тельца изредка проходил свет. Маша посмотрела в глаза самому крупному и закричала. Она готова была поклясться, что оно моргнуло. Нереалистичность существ пугала. Их строение, гипертрофированные конечности, оттенки в совокупности вызывали необъяснимый страх. Смотря на них, она знала, что живыми они быть не могут, и стал бы Бог давать им право жить? Как бы они омерзительны ни были, но для каждого существа есть предназначение. У моли, мухи, шершня, слона, человека… Всех не перечислить, и раз такое пришло к Васе в голову, то оно должно было появиться на свет. Апофеоз пережитого и разжеванного, собранного с основания души и… Боже, на минуту она стала воспринимать их как живых! Отбросив мысли, она подошла к Васе.

– Я принесла банку, – Маша достала из куртки банку из-под пленки. – Вернулся домой.

– Да, хорошо… Спасибо. Тебе здесь нравится?

– Тут очень уютно, хотя район и ужасный.

– Ты посмотрела, что хотела?

– Не поняла.

– Неважно. Я тебе еще одну штуку хочу показать.

Вася открыл железный шкаф, такие раньше использовались под сейфы, и достал оттуда колбу с фигурой. Еще один объект, плод творения художника. Оно лежало на спине согнув лапы. Вася снял крышку.

– Бери. Только аккуратно, он еще не готов, – Вася положил фигуру на Машину ладонь. – Сделал перед твоим приходом.

– Я не хотела тебе говорить, но они меня пугают.

– Хорошо. То есть, я хотел сказать: почему?

– Не знаю. Их трогать неприятно.

– Не двигайся! – резко сказал Вася, – Смотри.

Оно двигалось. Незаметно, оно дрожало. Первые вздохи, тело наполнилось воздухом и зашевелило лапками. Ужас накрыл Машу. Ее глаза забегали по мастерской в поисках хоть чего-нибудь, что позволит отвлечься, вернуться к реальности. Галлюцинации ли это? Художник положил свою руку на щеку Маши и посмотрел ей в глаза. Спокойствие читалось в нем, а что же видел он? Испуг, волнение, желание сбежать. Она хотела заговорить, но дар речи исчез, как и силы – спасительные, последние – улетучились в никуда. Мурашки пробежались по коже, что-то неприятно покалывало ладонь. Только она опустила голову посмотреть, как рука Васи дрогнула и вцепилась в голову Маши. Вместе с этим покалывания стали сильнее; они перемещались. От ладони по руке, все выше.

– Отпусти меня, или я ударю тебя! – завопила Маша.

– Нет, – Андрей схватил ее вторую руку и прижал к себе. Теперь ей некуда деваться.